Под этой маской смеха и беспечия
Скрывается ужасный человек.
Его не задевает горький плач увечия,
Не поражает его горя век.
Он мило встречным улыбается,
Но скалит зубы, мимо проходя,
В грехах своих он не сознается,
Он мямлит что-то, взгляд свой отводя.
Ужасен, может, еще потому,
Что черно-белым кажутся улыбки.
Он заперт, ждет отчаянно весну,
Что б, может быть, исправить все ошибки.
И тихо-тихо, где-то позади
Раздастся плач, неутешимый плач.
Быть может, что-то шевельнется там, внутри,
А может и казнит прилюдно, как палач.
Агоний смех и варварства порок,
Не признавая, шел он по стеклу.
Не так уж скоро завершится его срок,
Не так уж скоро завершит игру.
Пьянящим взглядом, молча, как всегда,
Оковы сбросив, человек падет.
И перед ним откроют города,
Откроют полосы, которые на взлет.
Туманным утром, доставая сигарету,
Он заглянет в свои потухшие глаза.
Ведь неужели не найдется человека,
Который смог сказать ему: «Нельзя!»
На самом деле, под коварством
Скрывается там девушка одна.
Но не считайте это все бахвальством,
Все просто: душа измучена, сгнила.
Где нет защиты, там и нет противоречий,
Где нет любви, там боли не бывать!
Вот так и боремся с проклятиями вечно,
Вот так и боремся, что бы потом страдать.
(архивное)