Гроза лугами, лесом, полем
Пришла в подольские дворы,
И ею, всё-таки, доволен
Остался город у Пахры.
Своей живительною влагой,
На время полдень притушив,
Она заполнила овраги
Его натруженной души,
В его подсушенные поры
Вошла, растапливая снег.
Но вольнодумие, которым
Он болен вот уж третий век,
Не растворяется в пучине,
Имея истинную плоть,
Всё по одной простой причине:
Что город - сам себе Господь,
И отравитель, и Мессия
Своих неласковых времён,
И что Великою Россией
Он для меня с тобой рождён.