Заключение

Александр Рыбаков 5
Неведение реальности невозможно.Твое неведение реальности – фальшивка,ибо ты его себе только внушаешь.Так создается иллюзия полного небытия человеком и,сколько бы ни было таких иллюзий,никого нет.
Без нужды тебе и читать написанное мною,сколь бы велика ни могла оказаться польза от того,что ты можешь себе усвоить.
Равно и у меня нет нужды просвещать кого-либо,а что до причин наших самоубийственных истерик – то,что ими дорожит,никогда не будет в курсе

()

ни в себе,ни в ком-то другом вы не видите подлинного человека в его величии,чтобы потом погубить его (что оказалось бы невыполнимым);вы успеваете только заметить идеальную жертву насилия – и миг этот длится век;
хотя,конечно,в полном неведении о своем истинном существе не пребывает никто

()

покуда в поисках причин ты устремляешь взор от себя ты и являешься этим;ни существовать,ни мыслить как человек этому не дано

то,что мы из себя представляем,а это сущий морок небытия,ракоходная стихия,умаляющая себя до ничто,подавление и отрицание осознанности и невосприимчивость бытия,способно обрести человеческую реальность этой самой стихии лишь после распоследней мертвенной глыбы материи,но такая способность у нас есть

()

самый востребованный для себя ты тот,который вновь и вновь ничего о себе не знает

()

если кто-нибудь благодаря тебе перестает быть собой,его бытие – принадлежность тебя одного

()

оглянись вокруг : все это – ты здесь и сейчас;нет никакой необходимости в определенности твоего бытия;технические изделия,которыми ты пользуешься,характеры знакомых тебе людей – все это ложные осведомленности бытия;нет ничего познающего вещи;нет ничего не познающего тебя

()

мир стал так существующим миром подлинного человека и любая иная его реальность упразднена;впрочем,для этого было достаточно меня одного;
неудача вашего авантюрного замысла создания нечеловека во всем,к которому человек не мог бы иметь отношения,была предопределена с самого начала;вы обречены отправить в небытие ваши псевдочеловеческие миры

()

Наши человеческие существа,телами которых мы обладаем,никогда не испытывали наших чувств и мыслей,не жили нашей жизнью и не имели с нами ничего общего.И мир их,приходя чтобы им быть,не умаляет нашего мира ни в чем,лишь оставляя по себе эти страницы.
Граница понимания,которую нельзя перейти заключает собой отсутствие какого-либо понимания.Если угодно,это касается и предела вашего непонимания этой истины.Непонимание того,что есть личное существо или какова его природа возможно не иначе как симуляция этого нелепого казуса.На страницах «Ваших стандартов» вы предстаете собственным сторонним наблюдателем этого действа.Вы испытываете на себе как,усваивая человека,вы неосознанно отбрасываете прочь эту дистрофию псевдочеловеческого бытия.Мир из общего понятия с размытым смыслом обращается вашим конкретным самочувствием – мгновенно,не давая шанса демагогии какого-нибудь теоретизирующего дискурса – с той же непроизвольностью,с какой приходят физические ощущения и еще быстрее.
Насилие над естеством – глупая забава.Насилие над естеством человеческим – смерть.Ваше человеческое существо не умаляется ею ни в чем…

()

Намного выше вероятность случайного выстраивания рассыпанного шрифта в связный текст,чем вероятность случайного изобретения письменности.Вероятности того,что кому-то в голову придет то,что вы читаете,было еще меньше.Наступает эпоха сверхкреативных свершений,пантеоны гениев канут в безвестности.Самореализация бытия требует постоянной личной самокритики,без нее бытие – внушение сна и тот же сон.Все наше познание будет расценено как странная игра в разум,не требующая реальных умственных усилий


***

мое я зиждется на возможности я другого;моя мечта – всегда мечта о сущем себе самом,где сущее – мечта : существующая пока не осуществится,может быть мной,может быть кем-то еще – существующая всегда;мечта беспочвенна и потому всегда сбывается;ее неимоверное бытие просто существует;вне мечты реальности нет;это ничто – столь же неопределенное все,но если для мечты все сбывается ничем,то сбывается она сама;и все ни для кого оборачивается всем для нее одной