„Старость неизбежна, но я отношусь к ней как к пятому времени года. Это период, когда человек углубляется в воспоминания и уже ничего не может создать, потому что опыта у него больше, чем сил. Это твой последний рубеж. То место, откуда ты уже не вернешься назад, только к смерти.“
( Виктор Иванович Сухоруков советский и российский актёр театра и кино 1951 «Правила жизни Виктора Сухорукова», журнал Эсквайр (Esquire))
Когда мне было сорок, я не думал, что доживу до шестидесяти. Сегодня, когда мне стукнуло 60, я удивляюсь, как я сумел дожить до сорока?
Мой образ жизни юношеского образца сочетал в себе, как сказали бы сегодня, элементы жестокого экстрима и преступного отношения к собственному здоровью. Количество потребляемого алкоголя, преимущественно крепленых вин низкого качества, превышал все мыслимые и немыслимые дозы, граничащие со смертельными. Частота подобных излияний измерялась длинной рабочей недели, редко суббота и воскресенье оказывались «сухими». Не только я, но и мои многочисленные товарищи и друзья считали священным долгом и святым правом отметить окончание очередной трудовой недели невоздержанными возлияниями. Подобные «пирушки» охватывали все возраста, профессии и категории граждан. Иногда за бутылкой портвейна или «Яблочного» мило беседовали и рабочий, и инженер. В подобной компании какой-нибудь заводской общаги мог оказаться мент, священник, партийный работник, токарь, кочегар или сторож.
Советское вино объединяло, скрепляло общество, народ являлся настоящим носителем этого понятия, вино укрепляло связи, определяемые общностью реальных практических интересов.
Оно, конечно, и убивало. В многочисленных пьяных конфликтах резали, стреляли…
Оно, несомненно не добавляло здоровья…
Почему-то во времена моей юности считалось обязательным физические столкновения различных молодежных групп между собой, с целью утвердиться в преимуществе той или иной стороны.
Причем, видимых причин для выяснения отношений, как правило, не существовало. Местные, например, нападали на иногородних, проживающих в общаге, таким образом доказывая свое сомнительное превосходство на помеченной территории, претендуя на первоочередное право пользоваться их девушками и их карманной мелочью…
Первобытное пещерное сознание, наблюдаемое сегодня у российского народа, вовсе не порождение последних капиталистических лет. Оно было всегда.
На заводах унижали молодых рабочих, пришедших из ПТУ, в армии смертным боем били «духов», в деревнях и городах дрались стенка на стенку за контроль над территориями, которые им даже не принадлежали.
В меньшей степени, чем сейчас, но и тогда были проблемы в национальном вопросе. «Грачи», «чурки» - эти унижающие определенную категорию граждан СССР прозвища из моего юношеского прошлого.
Ничего глобально не изменилось в менталитете русского народа, а я за это время состарился. Все же 60 лет – некий рубеж, установленный советскими чиновниками в 1932 году для меня до сих пор таковым и является, ведь он был обоснован глубокими научными и социологическими исследованиями, а не сомнительными пропагандистскими данными ручных ведомств великого путина, отодвинувший этот рубеж за грань среднего доживания россиян…
Мой психологический рубеж в 60 лет является весьма позитивным.
Во- первых, я дожил до этого возраста, вопреки невероятным собственным усилиям, направленным на преждевременную скоропостижную собственную кончину.
Во-вторых, я, наконец имею возможность свести свои контакты с государством и властью до минимума, что делает меня свободней и счастливей.
В-третьих, багаж прожитых непростых лет в российском аду позволяет мне сделать вывод, что рубеж, достигнутый страной сегодня – это крайняя черта деградации нации и хуже уже быть не может.
Поднимаю бокал за рубежи, которые мы преодолеем. Вот я, в 60 лет перестал спать пьяным на скамейке у подъезда и слушать в 5 часов утра на полной громкости «Рамштайн»…