Работ весенних нёс я иго
в одной деревне до жары,
а на столе лежала книга –
“Поэты пушкинской поры”.
Сначала чтение шло туго.
Строки отзванивал металл.
Часы используя досуга,
пробелы так я восполнял.
Но разгорелся интерес мой
в конце концов, и я проник
в тот звучный мир, где слову тесно,
где русский выкован язык.
Мы восприимчивы, как дети.
Любая сразу липнет пыль.
Ко мне прилипли ямбы эти,
почти пристал высокий стиль.
Цари, рабы, свобода, чаши,
мечты, святой и роковой
меня к двенадцатому часу
переполняли с головой.
И я взбирался на ходули
чужие – мало ли ходуль! –
челны и волны, вольность, буря,
звезды, надежды и лазурь.
Густело ночи майской зелье.
Лягушки квакали в пруду,
и сотрясали воздух трели
и свист в запущенном саду.
Горячий миг подстерегая,
я погружался в свой процесс,
и осыпалась золотая
пыль с собственных моих словес.
10. 05. 2019