КНЯЗЬ ВСЕВОЛОД И Скоморох
Когда ничто не радует, не манит,
и медовуха больше не спасет,
Князь так угрюм, вассалов не обманет
его улыбка, но кого он ждет?
И смотрят друг на друга, замирая,
и видят, как в тумане этот мир,
И входит в гридню, скоморох, играя
на дудочке, и страх повис над ним.
- О чем, ты, княже, что теперь с тобою.
Ты победил, налей еще вина,
И здравицу пусть пропоют герою,
его холопы. Не твоя вина,
Что Игорь мертв, его сыны распяты,
род уничтожен, и никто потом
Не вспомнит, черным вороном крылатым
беда влетела в этот княжий дом.
Язычник он, а нам велели боги, -
и замолчал и рухнул на ковер.
И встрепенулся яростный и строгий
великий князь и молча подошел.
Он на шута еще взирал устало,
и на вассалов яростно смотрел,
- Язык поганый, чтоб его не стало.
и подал знак, тогда Боян запел
О подвигах его и о сраженьях,
которых сроду не было при нем.
Но больше не могло утешить пенье.
Не слушал князь, и говорил с шутом
О том, что в жизни сбудется едва ли.
О том, как тяжела большая власть.
И пел Боян, все замерли и ждали.
Кровавая заря уж занялась.
И труп шута без слов похоронили,
и летопись исправили слегка,
И все довольны и спокойны были.
И тайну сохранят для нас века.
О том, как скор на казни и расправы
был грозный князь, и поплатился шут
За то, о чем молчали, и лукавый
толкнул его в пожарище, и тут
Он говорит о том, что там случилось.
И двум смертям вовеки не бывать,
И там он не надеялся на милость.
И здесь готов владыку обличать.
Но что мы снова видим за туманом,
чья правда побеждает, чей обман?
И грозный князь печально и нежданно
к шуту стремится и продолжит там
Их диалог о власти и о славе,
а с кем еще он мог поговорить?
И снова шут бесстрашный не лукавит,
и снова князь ярится и молчит.
2008
ШУТ И ВЛАСТЕЛИН
У нас во все времена молчаливый народ привык особую миссию отводить шутам, единственному гласу правды, который доходил до властелина. Остальные либо подло льстили, либо просто молчали.
Но так ли ценна правда, если злобный и маленький шут ее только и может донести, и что он при этом сам чувствует. Не лопнет ли он от злости и собственной важности?
И лишь сожаление вызывает мир, в котором правду способны вещать шуты, так, как они ее понимают, искажают, переворачивают в угоду собственным интересом, а народ, как заметил гений, в это время все равно безмолвствует.
Князь слушал шута улыбаясь,
вино он задумчиво пил,
Смотрел снова вдаль, не касаясь
острот его, и говорил
Еще воеводе о чем-то,
и странно молчал в тишине.
А шут в своей ярости пекся,
и вдруг отлетел он к стене.
И вот на глазах у дружины
упал в забытьи на ковер.
И вздрогнули рядом мужчины,
а князь, развернувшись, ушел.
И знал, что его обвиняя
в нелепой той смерти шута
Все видели, ведали, знали,
и все же пошли до конца.
- Убийца, - на площади тихой,
холопы в экстазе кричали,
И вывернув истину лихо,
застыли во тьме со свечами.
От злости своей задыхаясь,
от зависти лопнув давно,
Лишь тень, их уже не касаясь,
влетела однажды в окно
Он так на пиру том кривлялся,
он так издевался в тиши,
Что князь, не поев, удался,
и словно лишенный души,
Ходил он в саду - этой боли
не вынести, не одолеть.
Но что же случилось с тобой,
есть черная зависть и лесть.
И тот, кто безумным паяцем,
всю жизнь растранжирил, шутя,
Он будет во мраке являться
властителю, смеха дитя.
Он зол, как никто и бесстрастен,
он путает шутку и бред,
Он снова приходит на праздник,
а после уходит в рассвет.
И так же властитель немеет,
виновный во всем без вины.
А шут, он оставить не смеет,
сомненья, терзанья и сны
И тот, кто безбожно кривлялся,
и правду в экстазе вещал,
Он снова на пир возвращался,
и таял в сиянье зеркал.
3.
№№№№№№
Мы все шуты, на княжеском пиру.
И ждем наград и ищем оправданья.
Затеяли нелепую игру.
Он только усмехнется на прощанье.
И что-то скажет воину опять.
И кто-то растворится без сомненья,
А остальным придется доиграть,
и что здесь и экстаз и вдохновенье.
Он знает все, его дурманит власть,
он хочет доказать себе и миру,
Что эта жизнь, и эта спесь и страсть
в его руках, и темному кумиру
Бросают тело нового шута.
Толпа замрет, те жертвы принимая,
И где-то там сияет нам звезда,
незримая, и души улетают.
- Свободна я, - она вопит во мгле,
и хмурится владыка в час ненастья.
О, как же это трудно на земле,
познать покой, и призрачное счастье.
Но на пиру опять шумят шуты,
они добры и злы и одиноки.
И только там, где звезды с высоты
на них взирают, у закрытых окон
Замрет душа владыки, и опять,
свое он им покажет превосходство
И эту спесь им правдой не унять,
бессилия добра и зла уродство
Они познают более других,
они умеют нагло притворяться.
И только там так яростно гремит
Перун, он продолжает улыбаться.
Но вот шута приводит он опять,
и слушает бессонными ночами.
Пытается поверить и понять,
и смерть все время где-то за плечами.
Смеется или злится грозный князь,
какие видит странные картины
И шут во мрак уходит , веселясь,.
Князь понимает, что они едины,
Что там он будет дерзостным шутом,
и к этой роли душу приготовит
Ну а потом, отпрянет он потом,
и воин никогда не прекословит.
И власть земная, только тень во мгле,
но ею он никак не мог упиться.
И Шут во мраке бродит по земле,
а в нем палач и жертва воплотится.