Звезда пустыни.
О, Господи, молю Тебя, приди!
Уж тридцать лет в пустыне я блуждаю,
Уж тридцать лет ношу огонь в груди,
Уж тридцать лет Тебя я ожидаю.
О, Господи, молю Тебя, приди!
Мне разум говорит, что нет Тебя,
Но слепо я безумным сердцем верю,
И падаю, и мучаюсь, любя.
Ты видишь, я душой не лицемерю,
Хоть разум мне кричит, что нет Тебя!
О, смилуйся над гибнущим рабом!
Нет больше сил стонать среди пустыни,
Зажгись во мраке огненным столбом,
Приди, молю Тебя, я жду святыни.
О, смилуйся над гибнущим рабом!
Только что сердце молилось Тебе,
Только что вверилось тёмной судьбе, —
Больше не хочет молиться и ждать,
Больше не может страдать.
Точно задвинулись двери тюрьмы,
Душно мне, страшно от шепчущей тьмы,
Хочется в пропасть взглянуть и упасть,
Хочется Бога проклясть.
О, Даятель немых сновидений,
О, Создатель всемирного света,
Я не знаю Твоих откровений,
Я не слышу ответа.
Или трудно Тебе отозваться?
Или жаль Тебе скудного слова?
Вот уж струны готовы порваться
От страданья земного.
Не хочу славословий заёмных, —
Лучше крики пытаемых пленных,
Если Ты не блистаешь для тёмных,
И терзаешь смиренных!
О, как Ты далёк! Не найти мне Тебя, не найти!
Устали глаза от простора пустыни безлюдной.
Лишь кости верблюдов белеют на тусклом пути,
Да чахлые травы змеятся над почвою скудной.
Я жду, я тоскую. Вдали вырастают сады.
О, радость! Я вижу, как пальмы растут, зеленея.
Сверкают кувшины, звеня от блестящей воды.
Всё ближе, всё ярче! — И сердце забилось, робея.
Боится и шепчет: «Оазис!» — Как сладко цвести
В садах, где, как праздник, пленительна жизнь молодая.
Но что это? Кости верблюдов лежат на пути!
Всё скрылось. Лишь носится ветер, пески наметая.
Но замер и ветер средь мёртвых песков,
И тише, чем шорох увядших листов,
Протяжней, чем шум Океана,
Без слов, но, слагаясь в созвучия слов,
Из сфер неземного тумана,
Послышался голос, как будто бы зов,
Как будто дошедший сквозь бездну веков
Утихший полёт урагана.
«Я откроюсь тебе в неожиданный миг,
И никто не узнает об этом,
Но в душе у тебя загорится родник,
Озарённый негаснущим светом.
Я откроюсь тебе в неожиданный миг
Не печалься. Не думай об этом.
Ты воскликнул, что Я бесконечно далёк, —
Я в тебе, ты во Мне, безраздельно.
Но пока сохрани только этот намёк: —»
«Всё — в одном. Всё глубо;ко и цельно.
Я незримым лучом над тобою горю,
Я желанием правды в тебе говорю».
И там, где пустыня с Лазурью слилась,
Звезда ослепительным ликом зажглась.
Испуганно смотрит с немой вышины, —
И вот над пустыней зареяли сны.
Донёсся откуда-то гаснущий звон,
И стал вырастать в вышину небосклон.
И взорам открылось при свете зарниц,
Что в небе есть тайны, но нет в нём границ.
И образ пустыни от взоров исчез,
За небом раздвинулось Небо небес.
Что жизнью казалось, то сном пронеслось,
И вечное, вечное счастье зажглось.
/К. Бальмонт./
Эра ночи-эпоха невежества.
"Тьма Египетская" - это "эпоха ночи, зимы."
"Яги... Пта" - то есть "всей цивилизации"
Эпоха тьмы-невежества. Отсутствие знаний-духовных знаний-Истины.
В Славянской традиции-это "Ночь Сварога",
(сварливых междоусобиц)
Вместо Гора рав - вар(гора-учение света и знания. Гора - сознание-солнце знания)
В Индийской традиции-" Кали("чёрная, грязная) юга(эпоха)
В Эллинской традиции-"Царство мёртвых". (слепых, глухих, хром)
В Христианской традиции-"Тайна... Айная (Анна) вече Ра апостолов(посланников), обход гор(знаний, учителей) и садов мудрости, перед самым рас... Свет... Том(книга)
В иных свистках это период" засухи, или всемирного потопа, эра ночи или эра зимы.
Разлив Нила(Нила Жизни) - то есть восстановление всех речей(Нил-Иордан-река речей и знаний планеты.) Иордан-родина.
Род од родина.
Од - речи, песни, гимны-воспевание бога. Слава бога.
Разлив Нила есть начало - "пробуждения".
Эпохальная "Весна", Рас... Свет. Рассвет знания, всех народов и слияние их во едино(Один).
Пустыня
/Марина Цветаева. /
Прорытые временем
Лабиринты —
Исчезли.
Пустыня —
Осталась.
Несмолчное сердце —
Источник желаний —
Иссякло.
Пустыня —
Осталась.
Закатное марево
И поцелуи
Пропали.
Пустыня —
Осталась.
Умолкло, заглохло,
Остыло, иссякло,
Исчезло.
Пустыня —
Осталась.
Анна Ахматова.
"Покорение пустыни"
(1950)
Чей дух извечно-молодой
Над этим краем веял,
Пустыню напоил водой
Прохладною
и золотой
Пшеницею засеял!..
Там, где, рождаясь, суховей
С тупым упорством дул,
Сжигая дальний цвет степей, -
Там легонькая тень ветвей,
Черкез и саксаул.
Цветут хлопковые поля
И великаны тополя,
Где птица не летала.
Чья воля провела канал
Там, где верблюд изнемогал
И вихрь песчаный заметал
Иссохший труп шакала?
Где дремала пустыня - там ныне сады
(1949)
Где дремала пустыня - там ныне сады,
Поля и озерная гладь.
Мы раз навсегда сотрем следы
Войны, -
чтоб жизнь созидать.
И нам не страшна зарубежная ложь,
Мы правдой своей сильны.
Он создан уже -
великий чертеж
Грядущего нашей страны.
/Анна Ахматова./
Библейские стихи: Рахиль
И служил Иаков за Рахиль семь
лет; и они показались ему за несколько
дней, потому что он любил ее.
Книга Бытия
И встретил Иаков в долине Рахиль,
Он ей поклонился, как странник бездомный.
Стада подымали горячую пыль,
Источник был камнем завален огромным.
Он камень своею рукой отвалил
И чистой водой овец напоил.
Но стало в груди его сердце грустить,
Болеть, как открытая рана,
И он согласился за деву служить
Семь лет пастухом у Лавана.
Рахиль! Для того, кто во власти твоей,
Семь лет — словно семь ослепительных дней.
Но много премудр сребролюбец Лаван,
И жалость ему незнакома.
Он думает: каждый простится обман
Во славу Лаванова дома.
И Лию незрячую твердой рукой
Приводит к Иакову в брачный покой.
Течет над пустыней высокая ночь,
Роняет прохладные росы,
И стонет Лаванова младшая дочь,
Терзая пушистые косы,
Сестру проклинает и Бога хулит,
И Ангелу Смерти явиться велит.
И снится Иакову сладостный час:
Прозрачный источник долины,
Веселые взоры Рахилиных глаз
И голос ее голубиный:
Иаков, не ты ли меня целовал
И черной голубкой своей называл?
/Анна Ахматова./
Пустыня....
Пустыня... Замело следы
Кружение песка.
Предсмертный хрип: «Воды, воды...»
И — ни глотка.
В степных снегах буран завыл,
Летит со всех сторон.
Предсмертный хрип: «Не стало сил...»—
Пургою заметен.
Пустыни зной, метели свист,
И вдруг — жилье во мгле.
Но вот смертельно белый лист
На письменном столе...
/Анна Ахматова./
***********************************************
Капля.
В глухой колодец, давно забытый, давно без жизни и без воды,
Упала капля — не дождевая, упала капля ночной звезды.
Она летела стезей падучей и догорела почти дотла,
И только искра, и только капля одна сияла, еще светла.
Она упала не в многоводье, не в полногласье воды речной,
Не в степь, где воля, не в зелень рощи, не в чащу веток
стены лесной.
Спадая с неба, она упала не в пропасть моря, не в водопад,
И не на поле, не в ровность луга, и не в богатый цветами сад.
В колодец мертвый, давно забытый, где тосковало без влаги дно,
Она упала снежинкой светлой, от выси неба к земле — звено.
Когда усталый придешь случайно к тому колодцу
в полночный час,
Воды там много, в колодце — влага, и в сердце — песня,
в душе — рассказ.
Но чуть на грани земли и неба зеленоватый мелькнет рассвет,
Колодец меркнет, и лишь по краю — росистой влаги
белеет след.
В звездной сказке
Я видел ибиса в моем прозренье Нила,
Фламинго розовых и сокола, что вьет
Диск солнца крыльями, остановив полет,
Являясь в реянье как солнечная сила.
Тропическая ночь цикадами гласила,
Что в древней Мексике сама земля поет.
Пчела индийская мне собирала мед,
И были мне цветы как пышные кадила.
В Океании, в ночь, взносился Южный Крест.
И птица-флейта мне напела в сердце ласку.
Я видел много стран. Я знаю много мест.
Но пусть пленителен богатый мир окрест,
Люблю я звездную России снежной сказку
И лес, где лик берез — венчальный лик невест.
/К. Бальмонт./