Её поцелуй тлетворный сок аконита возросшего
Из вскипевшей церберской слюны
Его поцелуй солёный плевок с трибун футбольного поля
Её лёгкие танцоры поднимающие белыми стопами мякоть
Цветущей левкои с земли
Его лёгкие утренний кашель иссохшего моря
Её взгляд опрокинутый в хладную твердь
Стан разбитой бадьи, его взгляд надругательство
Относительно плоти
И сравнивать их точно сахарной ватой поить
Вопиющего в дюнах пустыни
Испещрённого сажей цингою кормить с ложечки приговаривая
За всей этой пёстрой разностью и первоклассностью фабул кроются
Одинаковость персональный Освенцим и скудоумие автора