этим июньским утром
моему внутреннему том вейтсу
так одиноко и грустно в неубранной комнате
полной пыли кошачьей шерсти и тополиного пуха
стоеросовых диплодоков птенцов и рыб
порождённых его воображением на обоях
что ему ничего не остаётся
как притворяться старым циничным пьяницей