От Ревы пенсия пришла.
Здоровью не желая зла,
преодолев испуг,
была, подумал, не была –
не переделать все дела,
отправлюсь-ка на юг.
Но, вспомнив утром про безвиз,
в сети, над картами завис –
нащупывал мейнстрим.
В новинку хостел, лоукост,
но это лучше, чем погост.
Надежду дарит dream.
Представил: в рот влезает сам
в кафе свежайший круассан
на rue у Moulin Rouge,
зовёт Лотрек, сулит канкан,
но просит чуть плеснуть в стакан,
знаток девичьих душ.
Montmartre, Rouen и Saint-Tropez
и дальше, дальше по тропе,
у вымысла в плену,
бреду по миру наугад,
шепча чуть слышно «Oh my God!»,
перепугав жену
прожектом. От него едва
не закружилась голова,
как от успехов. Жуть.
На после отпуск отложу:
Европа, ясно и ежу,
не знает нашу суть.
Акрополь, термы, Колизей?
У нас, европский ротозей,
развалин и не счесть!
Моря есть. Пляжи. Есть Фонтан.
Клан депутатов есть, путан –
«по Сеньке, знамо, честь».
Овсянку съел, отпил кефир
сквозь окна посмотрел на мир,
во дворик буквой «г».
До слёз родное, ё-моё,
зверьё, канавы. И жульё –
в законе ОПГ.
Годами, каждый божий день,
никем не прошенная тень
от света прячет двор.
И люди слепнут, глохнут, мрут,
но кто-то, как однажды Брут,
банкует до сих пор…