Сбылась давняя и необычная мечта. Подобранная однажды, замершая, едва живая синица, привела меня к своей обители, стенам Снетогорского женского монастыря....
Стоящий на берегу излучены реки с медленно текущей водой, он немного затерялся среди буйной зелени старых деревьев. Зато со стороны реки его стены, купола и башни видны далеко. Они поднимаются над обрывом на самой вершине Снятной горы. Сорвавшиеся оттуда многочисленные камни, кажутся внизу штурмующими неприступную крепость неприятельскими солдатами.
Основанный в XIII веке, монастырь имеет трагическую историю. Несколько раз он разрушался польскими и литовскими войсками, приходил в упадок и даже был упразднен. В его стенах устроили загородный архиерейский дом. В 1816 - 1822 годах здесь жил архиепископ Псковский и известный русский историк Евгений Болховитинов. Владыка много и серьезно занимался изучением истории Пскова, используя архивы Псковской духовной консистории. В 1825 году этот монастырь посещал А.С. Пушкин. Во время Великой Отечественной войны здесь располагался штаб группы армий “Север”. Территория и здания монастыря были приспособлены для проживания немецких офицеров. В послевоенные годы территория монастыря использовалась как дом отдыха. Только в 1993 монастырь был передан Псковской епархии и открыт как женский, но что-то от присутствия прежней резиденции и дома отдыха здесь так и осталось.
Главным предметом притяжения для меня являются фрески собора Рождества Пресвятой Богородицы. Это ярчайший памятник древнерусской настенной живописи первой половины XIV века. Наконец, здесь просто интересно и потрясающе красиво. Рядом с греческими или сербскими художниками храм расписывали мастера псковской художественной школы.
Собор закрыт для посещения, и мне остается только дважды обойти его снаружи, чтобы окончательно убедиться в этом. Направляюсь в церковную лавку и объясняю монахине, что я художник, что приехал сюда издалека, и мне непременно нужно увидеть фрески. Готов ждать для этого сколь угодно долго. Монахиня с минуту внимательно смотрит на меня. Потом она начинает звонить по телефону сестрам, которые могли бы открыть собор и провести такую экскурсию. Как зачарованный, стою возле нее в ожидании явления чуда. Наконец, узнаю, что получил от матушки такое благословение. Фрески будет показывать сестра Евдокия, нужно только немного подождать. К экскурсии уже просятся присоединиться еще четверо подъехавших белорусских туристов. На это тоже дается разрешение. Не теряя времени, начинаю рисовать древний храм со стороны разрушенной в 1934 году Вознесенской церкви-колокольни. По своему внешнему облику храм чем-то напоминает мне собор Мирожского монастыря, построенный на полтора столетия раньше.
Уже через час меня зовут подойти к церковной лавке. Сестра Евдокия, наш экскурсовод, еще совсем молодая женщина. Свой рассказ о монастыре и его фресках она ведет уверенно и с какой-то особенной школьной добросовестностью. Вначале все мы погружаемся из летней жары в холод каменных стен, а потом самостоятельно поднимаемся по строительным лесам, которые здесь заполняют почти все свободное пространство храма. Это дает возможность увидеть фрески с очень близкого расстояния. Хорошо видно, что внутреннее пространство храма выполнено в виде креста с примыкающими к нему меньшими по объему помещениями. Многие изображения фресок мне заочно уже знакомы. Постепенно поднимаюсь по ярусам строительных лесов все выше и выше.
Здесь фрески сохранились заметно хуже, чем в Мирожском монастыре. По их оставшимся фрагментам еще нужно включать воображение, чтобы представить их прежний вид. Да, войны и время не пощадили эти изображения. Каждое прошедшее событие оставляло на стенах древнего собора свой отпечаток. Теперь их можно читать как оставленную тебе летопись, честную и правдивую, вместе с автографами, которые здесь нацарапали польские завоеватели.
Продолжаю идти рядом с фресками, наблюдая божественные события Рождества Богородицы, Введения во храм, Благовещенья, Распятия Христа или снятия с Креста, до его Вознесения под куполом храма. Самые большие фрески - Успение Богоматери и Рождество Христово. Они расположены в храме традиционно, напротив друг друга. Надолго задерживаюсь у изображения Богоматери с младенцем Христом. Этот фрагмент фрески алтарной апсиды теперь стал особым символом Снетогорского монастыря. Частично сохранились только их пурпурные нимбы и темные лики, покрытые копотью бушевавших когда-то пожаров. От всего этого огромные глаза Богоматери и младенца Христа кажутся мне кричащими от боли…
Теперь уже сам вхожу в особое возбужденное состояние и рисую с большим подъемом.
Пока занимаюсь этим, сестры-монахини запросто отвлекают и просят меня помочь передвинуть мебель в келье, отнести мешки с капустой на монастырскую кухню. Все это принимаю абсолютно естественным и обыкновенным. Здесь какой-то другой и необыкновенный мир. Монахини живо интересуются моими рисунками, в меру возможного расспрашивают о мирской жизни и щебечут меж собой словно птицы.
Через пару часов окончательно не выдерживаю полуденного зноя и спускаюсь за стенами монастыря вниз, чтобы искупаться в реке. Предупреждающие об опасности надписи на берегу меня не останавливают. Дно здесь мелкое, и я едва успеваю окунуться, как неожиданно пробиваю ногу бутылочным стеклом. Кое-как перевязываю ее носовым платком и снова продолжаю рисовать на монастырском дворе. Происшедшее, воспринимаю стоически, словно некую жертву за полученную мною возможность увидеть и нарисовать. Мое бедственное положение не остается незамеченным, и скоро добрые сестры-монахини приносят все необходимое для оказания первой помощи.
Уходя, оглядываюсь на ветки высокого старого дуба. Над головой, следом за мной, весело прыгает маленькая симпатичная лазоревая птичка в такой же сине-лазоревой шапочке. Она старательно и проворно обследует крону раскидистого дерева. Интересно, что она там сейчас говорит? Кажется, теперь она окончательно прощается со мной…
На фото - рисунок автора