Обычный был денёк, по моему среда,
На лавочке я в парке отдыхал,
Ходили мимо дамы, господа,
А я пил пиво и курил “Опал”.
Я молод был, не думал ни о чём,
На всё мне было просто наплевать,
Я встал идти, но тут меня плечом
Задел старик, лет восемьдесят пять.
Я помню был с ним груб, за руку взял,
Сдавил её и сильно так потряс,
А он ответил – “Юноша, нельзя
Себя вести так, я ведь старше вас.
Не спорю, вас плечом своим задел,
Простите. Вижу плохо ведь года,
Обидеть вас я вовсе не хотел”.
“А мне плевать!” Ответил я тогда.
“Хоть ты глухой, хоть ты слепой, старик,
Тебя я вижу тут в последний раз!”
От этих слов он сразу же поник,
И слёзы покатилися из глаз.
“Да ладно, старый пень, тебе реветь,
Ты словно мальчик нюни распустил,
Противно на тебя уже смотреть!
Иди домой, я, так и быть, простил”.
Он посмотрел в лицо мне и сказал:
“Пройдут года – ты вспомнишь этот день,
Из твоих глаз покатится слеза,
И назовут тебя трухлявый пень”.
Он развернулся, тихо зашагал,
А я стоял и молча смотрел вслед.
Тогда я даже не предполагал –
Старик был прав. Прошло не мало лет,
Иду по парку, старый и слепой,
И плачу от обидных, грубых слов,
Ведь только что общался я с толпой,
Нет, не парней, не юношей. Ослов!
А по другому их и не назвать,
Как можно старым людям так грубить!?
И если бы не стал на помощь звать,
Наверное, могли бы и побить.
Вернётся всё, что в жизни мы творим,
Всех злых и добрых дел круговорот,
И от стыда когда нибудь сгорим,
От гнусных слов, что говорил наш рот.
Я понял это, только опоздал!
Прощенья уже я не попрошу,
И не верну, всё то, что я сказал,
И слёзы те никак не осушу…