Свою душу раздену под всхлипы изнеженных барышень,
и, одетый червём, заночую в грязи и в пыли,
и наутро не стану жалеть, и останусь опарышем,
чтоб меня в этой неприхотливой личине нашли.
Одеялом мне будут служить подсоборные плиты,
надмогильные плиты и камни людских мостовых,
как анапест, покрытые мохом метафор избитых,
и двуногою тварью вернусь я в когорты живых.
Я услышу тогда, став пятнистым уродливым вы****ком,
и камлание птицы, и лёгкий полёт мотылька,
и позволю продрогшему небу всю кровь свою выплакать,
и слеза зазмеится по рваным смурным облакам.
А когда обвенчаются смерти, любови, печали,
я, незнаем, нечуем, неслышим, невидим никем,
буду ехать верхом на осле в заповедные дали,
где неслышно колышется пламя иных поэтем.