Голос мой печален и красив,
Голос мой порой неочевиден.
Среди толстых жоп и красных ксив,
Я так неприметно безобиден.
Всё во мне отчаянно бурлит,
Закипает, пляшет, пузырится.
Вечность каждый час меня манит,
Бабочкой об лампу бы разбиться!
Почва проступает на штанах
Белой возмутительною солью.
Пулемёт строчит: «Тарах-бабах!»
В сердце отдаётся тихой болью.
Я живу как деревянный плот,
И не руководствуюсь указами,
Я – неумирающий народ,
Не простивший казнь Степана Разина.