Я час тот узнал, что отмеченный зимней тоскою,
Нас сводит с ума и лишает обличья героев;
И как во гробу, под столешной дубовой доскою,
Герои храпят, забывая систему устоев.
Я час тот узнал по шагам одиноких прохожих,
По мраку в очах, обескровленных временем ликов
Суровых людей, озабоченных и бледнокожих,
Укрытых озоновым слоем от солнечных бликов.
Был час тот вечерний январским закатом окрашен,
И Город расписан узором мигающих окон.
Герой, на поверку, был вовсе не так уж бесстрашен,
И часто в преддверии сражения прятался в кокон.
Был час тот исполнен вселенскою чёрной тоскою,
Артур седовласый и тот бы ей-ей прослезился.
И страстью гонимый, иль может болезнью морскою,
Он в свой Камелот обветшалый скорей удалился.
Я истину видел, дрожащую в огненном небе,
Что, как покрывало, спускалось на сумрачный Город,
Где каждый – проснувшийся утром с мечтою о хлебе –
Ко сну отходил, заложив очень сильно за ворот.