Дивные дали я вижу нередко;
пусть золотая, но всё-таки — клетка
мне ото сна не даёт пробудиться,
в дивные дали умчаться, как птица.
Только главу опускаю на грудь я,
перед глазами — блестящие прутья,
груз неподъёмный ложится на плечи.
Когти подточены, чтоб не калечить,
только язык до сих пор ещё острый.
Где мои милые братья и сёстры? —
тоже вкусили запретные явства
и по таким же темницам томятся?
Правда ли нашей воинственной песне
больше уже не греметь в поднебесье?
Время застряло надёжно и плотно;
снизу и сверху — везде позолота.
Кто бы поверил, дойдя до абзаца,
как это дико могло оказаться:
просто любимицей быть у кого-то.
Снова забытого мной небосвода
давят на плечи бессчётные тонны.
В клетке своей золотой монотонно
петь на рассвете и петь на закате:
это — как норма и быт не прокатит,
и не в струю озорству да веселью.
С неба понурого глядя на землю,
вряд ли б желали далёкие предки
мне щебетать в позолоченной клетке;
вряд ли б желали мне цепь и оковы
и нагибаться по воле другого,
и не уметь ото сна пробудиться,
чтобы умчаться отсюда, как птица.
07. 06. 2019.