…Так люди в лес меня прогнали.
Наверно, стал не ко двору.
Ну, что же, не было печали –
брожу, хозяйствую в бору.
Зимой – с вершин швыряю снегом,
а летом – в чаще хохочу.
И выворотень мне ночлегом,
а иней – шуба по плечу.
Я на безлюдье не пропащий,
а на закате загрущу –
так ухну деревом упавшим,
иль буреломом затрещу.
Но нынче глянул я – и страшно,
что громом среди бела дня:
постройки, вырубки и пашни
сжимают и теснят меня.
Костры, чадя, палят мне кожу,
в груди от выхлопов саднит,
и зубья пил мне пальцы гложут,
и топоры мне рубят дни.
Мне просекой пробили тело,
дорогой ноги оплели,
и стелют грустную постелю
не знающей дерев земли.
Мой жребий стал уныл и скуден.
Я удручён, ищу ответ:
куда себя прогонят люди,
когда меня сведут на нет?