Я проехал тебя и вернулся назад,
В коридоры, в больничную хлорку.
Деревянные птицы кружат и кружат.
Я ору из окна во всю глотку.
У сестры за стеной стайка бойких шприцов,
Две мудрёные, важные клизмы.
У неё за стеной целый ящик концов –
Подтирать за больным организмом.
У неё на ногах пара тёмных чулок.
Она любит нас, старая дева,
Истощённых, вонючих, облезлых щенков.
Мы в кишечном, по третьему влево.
Она любит смотреть наш невызревший стыд,
Вынимая облезлое судно.
Я не выйду отсюда, пока не добит.
Я всегда там, хотя и подспудно.
И по детскому телу скользят рукава
Дорогого палатного мира.
И плывут по коричневым, тёмным волнам
Десять ломтиков бледного сыра.
Я не вырос. Смотри: это сладость и ад.
Улыбнувшись, ты скажешь: «Ещё бы!».
Я проехал тебя и вернулся назад.
Мне скитаться по этим трущобам.
май 1990 года.