Занавесил окно полдень камнем в стекло
Всё разбилось на части, только всё равно осталось темно,
и пусто, и грустно, и не обернуться
И спуск до корней воды, подскользнулся
Тебя не кормят облака мятой травы
В тебя нажимает курок запретной судьбы
В прицеле сухое рычание бешенных птенцов
На ветках давно не листва, когти белоголовых сов
Чёрное утро мажет панцирь, оставшийся от зубов
Не чистые рядом гуляют, выгуливают мёртвых псов
А вечен ли мир, как считается, или спросить у икон
Их писали на много веков вперёд
Тяжесть легла на хрупкие плечи палача
Быть или не быть, такова доля топора
Ослеплен светом ночной дозор, по которому течёт непонятный узор
Развешено бельё сушить, застиранный след
По нему уходил бродяга в побег
Не шуми ремесло, пусть тишина покажется
Пусть гнойные раны от сифилиса проявятся
Тогда и решим, как лечить
Тогда и поймём, как дальше жить
Или своим умом, или займём
А пока суд да дело, не мешай справить нужду,
желание уже по колено, волей пройтись по кривой
А пока, пусть по зеркалу скачет солнечный зайчик
Он давно слепит глаза, он давно щипач, он в теме, бродячий
Ни во что не верь, пустыня пусть тебя оберегает
Там песок сквозь пальцы, а пальцы твои, струны знают
Ослепительно белый дым, так названа роль для тебя
Пусть купала закроет сорочка, самого дорогого белья