Ну, это совершенно невыносимо!
Весь как есть искусан злобой.
Злюсь не так, как могли бы вы:
как собака лицо луны гололобой -
взял бы
и все обвыл.
Нервы, должно быть...
Выйду,
погуляю.
И на улице не успокоился ни на ком я.
Какая-то прокричала про добрый вечер.
Надо ответить:
она - знакомая.
Хочу.
Чувствую -
не могу по-человечьи.
Что это за безобразие?
Сплю я, что ли?
Ощупал себя:
такой же, как был,
лицо такое же, к какому привык.
Тронул губу,
а у меня из-под губы -
клык.
Скорее закрыл лицо, как будто сморкаюсь.
Бросился к дому, шаги удвоив.
Бережно огибаю полицейский пост,
вдруг оглушительное:
"Городовой!
Хвост!"
Провел рукой и - остолбенел!
Этого-то,
всяких клыков почище,
я не заметил в бешеном скаче:
у меня из-под пиджака
развеерился хвостище
и вьется сзади,
большой, собачий.
Что теперь?
Один заорал, толпу растя.
Второму прибавился третий, четвертый.
Смяли старушонку.
Она, крестясь, что-то кричала про черта.
И когда, ощетинив в лицо усища-веники,
толпа навалилась,
огромная,
злая,
я стал на четвереньки
и залаял:
Гав! гав! гав!
Вось так я зрабіўся сабакам
Ну, гэта зусім невыносна!
Увесь як ёсць абкусаны злосцю.
Злуюся не так, як маглі б вы:
як сабака твар месяца гололобой -
узяў бы
і ўсё абвыў.
Нервы, павінны быць...
Выйду,
пагуляю.
І на вуліцы не супакоіўся ні на камяк я.
Нейкая пракрычала пра добры вечар.
Трэба адказаць:
яна - знаёмая.
Жадаю.
Адчуваю -
не магу па-людску.
Што гэта за агіднасць?
Сплю я, ці што?
Абмацаў сябе:
такі ж, як быў,
твар такі ж, да якога абвык.
Крануў губу,
а ў мяне з-пад губы -
іклы.
Хутчэй закрыў твар, як быццам смаркаюся.
Кінуўся да хаты, крокі падвоіўшы.
Асцярожна агінаю паліцэйскі пост,
раптам аглушальнае:
"Гарадавы!
Хвост!"
Правёў рукой і - аслупянеў!
Вось гэта,
усякіх іклаў горш
я не заўважыў у шалёным скачы:
у мяне з-пад пінжака
развеерился хвост
і ўецца ззаду,
вялікі, сабачы.
Што зараз?
Адзін загарлапаніў, натоўп гадуючы.
Другому дадаўся трэці, чацвёрты.
Скамячылі старую
Яна, хрысцячыся, штосьці крычала пра чорта.
І калі, натапырыўшы ў твар вусы-венікі,
натоўп наваліўся,
велізарны,
злы,
я стаў на карачкі
і забрахаў:
Гаў! гаў! гаў!
Перевод Максима Троянович