/Посвящается моим друзьям,с которыми
служил срочную. В 1965-1968 гг.в г.Козельске.!
Я в Армии служил почти три года,
Попал под сокращенный "вариант".
Нам Гречко службу сократил немного,
И я, конечно, этому был рад.
Вообще, мне служба трудной не казалась,
Я благодарен был своей судьбе.
Считался образцовым я солдатом,
Ни разу не был даже на "Губе".
Служил все эти годы я в Козельске,
Старинный, но уютный городок.
И расположен он в красивом месте,
Где Жиздры был живительный исток.
Казарму разделяли три колонны,
Меж койками был небольшой проход.
Я помню сослуживцев поименно,
Ну и ,конечно, командира, Аксельрод.
Мирошников, сержант, моим был другом,
Его считал своим я земляком.
Хотя я жил недалеко от Курска,
А он в Воронеже имел свой дом.
Я уважал Колесника Андрея,
И не сказать, что были мы друзья.
Он был меня постарше и мудрее,
Но не кичился этим никогда.
Владимир Замотаев классный был фотограф,
Альбом армейский, как реликвию, храню.
Посмотришь иногда и сразу вспомнишь,
Про молодость солдатскую свою.
Как песни пел Шатурный под гитару,
Киргизию свою он прославлял.
Мы с грустью о гражданке вспоминали,
И каждый, дни до дембеля , считал.
Со мной дружил Василий Аласкаров,
Меня он специальности учил.
И я ему за это благодарен,
И ни когда об этом не тужил.
Борис Каменских не грустил особо,
Ведь до Москвы рукой было подать.
Мне кажется, он был не избалован,
В беде любого мог он поддержать.
И Слава Марченко был родом из столицы,
Но он стоял на перепутье двух дорог.
Он мог бы в Академии учиться,
Но вот в Суворовском училище не смог.
А с Костюкевичем в столовой я встречался,
Мы с ним сидели за одним столом.
Он постоянно плотно "заправлялся",
Когда в обед, когда и перед сном.
Олег Фетисов старше был всех нас,
Любил читать он книги вечерами.
Он мог бы сам и написать рассказ,
Но это, чтоб осталось, между нами.
А Коля Брант, был интересный парень,
Устав солдатской знал он назубок.
Но, а когда, подчас он был в ударе,
От глупости, он был , не так далек.
Спокойным был лишь Николай Шевченко,
Мне, кажется, он даже не шутил.
А если говорить уж откровенно,
Он просто честно Родине служил.
В наряде был незаменим Рузаев,
Он не смыкал, порой уставших глаз.
И понимал, что полковое знамя,
Ему доверять охранять не раз.
Сергей Марейнис чувств не мог скрывать,
Он с Киевом не так давно расстался.
Есть повод от чего переживать,
И он друзьям об этом сам признался.
Мы коллективно иногда ходили в город,
Индийское крутили там кино.
Но удивлял всегда Василий Голуб,
Он больше был сторонник домино.
О Тундине я пару слов скажу,
Он получал "заслуженно" наряды.
Он был обижен чем-то на судьбу,
И с нежеланием порою исполнял приказы.
У нас был очень строгий распорядок,
Расписано всё было по часам.
Подъём, зарядка, туалет и завтрак,
Но выглядело это все это как "бедлам".
Я от потомков ничего не скрою,
Нам жизнь была показана в натуре.
В столовую ходили мы все строем,
Но, а кормил нас подполковник Шпурик.
Меня избрали комсомольским вожаком,
В бюро вошли отличные ребята.
Во всех делах мне помогал Ревко,
Поддерживая дух советского солдата.
Я Гаврикова, капитана, помню хорошо,
Он выделялся выправкой особой.
Когда он с нами на плацу прошёл,
Сказали все:"Он командир, толковый".
К нам на развод ходили офицеры,
То Королев, Мордвинов, то Кашков.
Они для нас служили для примера,
Подчас красноречивее всех слов.
Я каюсь, не про всех я написал,
Кого-то может и забыл случайно.
Ведь всем событиям уже за пятьдесят,
И в этом нет ни умысла, ни тайны.
19 июня 2019 г.