Так испокон веков сложилось у врачевания символ свой,
Но в наше время изменилось его значение на иной.
В те времена, где правил разум, где свет души всегда к лицу,
Обвив с боков собою чашу, отрылась тайна мудрецу.
Она была беспрекословна, неся свой вклад в народы стран
Она излечивала судьбы простого люда, горожан.
В истории иной был случай значения символа сего,
Его уроки учат душу, презрен был путь его простой.
Там искушению поддавшись впервые появился грех,
Единожды предавший… дважды… и повторению края нет.
Кто не уверовал однажды из яблока вкусит лишь яд,
И самому себе солгавши черту преступит в свой же ад.
Сейчас же символы историй являют лики у людей,
У многочисленных прохожих… их суть змеиная везде.
Обвив собой души сплетения и отравив другому дни,
Они как будто умиление находят в гнили и пыли.
Увы, все чаще согрешая бранят судьбу свою спеша,
И тех, кто им же возвращает их чащу, выпиту до дна.
Их змеи лживыми речами так больно вырывают грудь,
И уж не кажется нам раем их дружба иль любовный труд.
Их ложе скорбью и смятением отравит лишь коснувшись их,
И искупление затмением пронзает каждый вздох и крик.
Стянув поводья на запястьях они ведут себя и тех,
С кем время их связало властно к той пропасти, где есть лишь месть.
Порой так трудно вырвать жало из своей собственной души,
Но только так мы осознаем заветов истинных мольбы.