Вчерашнее заставило вспомнить...
Вклад учёного и научный вклад с точки зрения
сберкассы не одно и то же
А. ЛИГОВ
В сущности, он был неплохим мужиком: почти не бил жену, иногда был ласков с детьми, возвращался с работы на своих двоих и частенько даже лишь слегка навеселе, много чего умел своими руками и не разбрасывал носки. Меня он считал чокнутым, не умеющим жить придурком. Беззлобно посмеивался, милостиво пользовался моими стамесками (правда, терпеливо дожидался, когда я их вновь наточу), объяснял мне бесконечные происки врагов, хвалил преимущества социализма, не пользовался плавлеными сырками и считал, что жизнь удалась.
Но тут приняли «Продовольственную программу СССР», ввели талоны, и с закуской произошёл «подлый облом». Он перешёл на самогон, который его мама гнала в мантнице из томатной пасты, научился закусывать плавленым сырком «Дружба» и стал поколачивать всё семейство. Приспособился.
Но тут подоспела перестройка: круглые колёса заменили квадратными и упразднили рессоры. Он стал пить с оборванцами в гараже, оставаясь там же и на ночь следующего дня.
В тот день судьбе в лице перевернувшегося и всё загородившего КАМАЗА было угодно направить меня задворками. Он сидел на поваленном дереве в окружении таких же абсолютно трезвых гегемонов, обсуждающих под один на всех окурок происхождение пятна на лысине очередного генсека, ещё не ставшего Первым Президентом СССР, но уже подготовившего народ к одобрению его грядущей новой ипостаси.
- А, интеллигент ползёт, - на манер тогда ещё неизвестного нам Шарикова в исполнении столь же неизвестного нам актёра Владимира Толоконникова поприветствовал он меня. Помните: «Итить твою мать, профессор!»? Жаль, его не пригласили на роль хотя бы Шарика до операции.
Оценив мои возможности угостить всю компанию, он начал издалека: «И чего вам собакам-интеллигентам не сиделось, не жилось. Всё, б-ди, сломали! Нормальному человеку не вздохнуть».
«И не курнуть», - веско добавил ханурик, сделавший последнюю затяжку.
После этого от оскорблений «вообще» перешли на конкретику, требуя объяснений. Основание было простым: «Тебя же, падла, на наши деньги учили!» Вот и объясняй, с какого бодуна вы эту хрень затеяли?! «Людей жизни лишили!». «СВОБОДЫ ЗАХОТЕЛОСЬ?!!!!!»
Глаза у них были трезвые, но злые. Тут парой тычков в зубы было бы не обойтись; кому-то пришлось бы врезать и покрепче. Прикидывая, с кого начать, я всё же пытался найти и словесную форму объяснения. Нашёл.
«Сгоняем за бутылкой? Там всё и объясню». Предложение заинтересовало. Правда, один страдалец чуть всё не испортил: «Щас сбегаю».
«Не, мужики, тут только водка. А я знаю, где можно взять три «Агдама».
Сели в машину – он за руль, я на пассажирское место. Едем.
- Стой, назад!
Он чуть крышу головой не проломил. Не давая ему опомниться потребовал повернуть налево (из первого ряда!). Потом, потом, потом…
Кончилось предсказуемо: он ударил по тормозам, схватил монтировку. Я вышел из машины, ждал, скрестив руки на груди: «Я ответил на твой вопрос?»
Он проглотил слова про «долбанного начальника», замер: «Чего?»
«Теперь понял, какой свободы нам захотелось?»
Может, потому что он не пил уже несколько дней? Или при торможении сдвинулись шестерёнки давно не используемых мозгов? Не знаю. Но он понял.
Жаль, что в той машине нас было только двое…
Г. Л. ГЕНЦЛЕР,
член Союза журналистов РФ,
Заслуженный изобретатель РФ,
профессор
Ночь на 11 февраля 2017 года