Сочнее нет нижнейших губ,
что первой парою укрыты,
что под вуалью чёрной, ситом
скрывают тайн живую глубь.
И чей извечно фокус вниз,
когда вперёд иные дышат,
вкушают вина, мякоть вишен,
целуют длань хозяев риз.
Прозрачный, алый их поток
смывает страсти и засоры,
и восполняют убыль мора,
давая жаждущим глоток.
И снова в тень, за шоры ног
до новых праздников и боли
уйдут, чтоб вкУсицами соли
раскрыть чудесный свой цветок,
воззвать к ростку, что нёс себя,
храня отборнейшее семя,
терпя погод, всечувствий время,
и безусловно их любя.
Их так безмолвие цветно
с великим даром красноречья
и плодородного извечья,
и равнодушья, что вольнО
вершить судьбу героев, толп,
смирять войну и бойкий голос,
и высить замки, чин и колос.
С их поцелуем и я смолк.