Улица Кумженская
(из сборника «Ростов. История в каждой улице»)
Кумженка – красивейшая и любимая всеми окраина Ростова. Уникальная история этого посёлка не имеет аналогов, наверное, вообще. Начнём с того, что на карте РККА 1941 года Кумженка, к моему удивлению, отсутствовала. Далее, взглянув на немецкую карту, я с не меньшим удивлением обнаружил, что там она есть. Как же так? Что же, советские военные топографы допустили такой ляп?
Желание посмотреть на это расхваленное место и очередная загадка привели меня к решению поехать. Мистика началась уже на автобусной остановке, где ни один водитель не хотел говорить мне, какой, собственно, автобусный маршрут ходит в этот посёлок.
– Нет такого автобуса, – вот всё, что я слышал от водил.
Тут к остановке подкатил видавший виды большой зелёный автобус с номером 57, надпись на котором сообщала, что это маршрут «Центральный рынок – ГПЗ-10», но промежуточной остановкой обозначалась именно Кумженка. Как же так, ведь она дальше, чем ГПЗ, за Мёртвым Донцом? Ладно, поехали, а там дорога покажет.
Автобус, действительно, конечной остановкой имел Кумженку, минуя ГПЗ. Странно. Как понять, что конечная у автобуса одна, а написана на нём другая?
Как выяснилось позже со слов очевидцев военного времени, посёлок этот был стихийным поселением, состоявшим, в основном, из уроженцев Смоленской, Тамбовской, Липецкой и других областей, пришедших сюда пешком в поисках лучшей жизни. И долгое время посёлок не значился нигде, пока на него случайно не вышли наступавшие в 1941;м по всем фронтам немцы. Хотя по другим, официальным источникам здесь стояла зенитная батарея. Кому верить – непонятно. Осталось загадкой, почему на советской военной карте не было этого небольшого посёлка. Но не могли же, в самом деле, наши геодезисты не заметить целую деревню рядом с Ростовом!
Очень красив вид Дона с лесом на противоположном берегу; баржи, не спеша, степенно продвигаются по Дону. Возвращаясь в город, мы минуем очень большую и очень популярную у любителей лесного отдыха рощу, на границе которой находится знаменитый мемориал со стрелой, указывающей направление наступления наших войск.
Прекрасен берег Мёртвого Донца с изящными причалами и лодками, и уже от него, через мост, мы выезжаем на улицу Нозадзе – женщины-командира зенитной батареи, стоявшей здесь насмерть… Но это отдельная история. С недавних пор Кумженская роща объявлена официальным местом захоронения останков бойцов второй мировой, которые местные поисковики находят вокруг Ростова довольно много.
Газетный переулок
(из сборника «Ростов. История в каждой улице»)
Действительно, почему «Газетный»? Кто-нибудь задумывался? Странное название для улицы в центре города, не правда ли?
Это ещё одна красивая история старого Ростова, городская легенда, если хотите, о двух замечательных и любимых всеми горожанами в своё время евреях: Луке и друге его Мине Соловье, прозванном так за свой звонкий голос.
Раньше всех появлялась эта парочка компаньонов в известной тогда типографии в переулке Братском, скупала за наличные почти весь тираж газет и журналов и исчезала ещё тогда, когда заспанные конкуренты только подтягивались к месту сбора. Роли в этом дуэте делились так: более шустрый и громкоголосый Соловей работал в непосредственном контакте с клиентами, то есть продавал каждодневную периодику во дворах и на улицах, а Лука занимался журналами.
Соловей довольно быстро составил штат постоянных клиентов, с которых плату взимал не сразу и не за каждую единицу товара, а по схеме «Раз я к вам пришёл, хочу денег вот столько-то!» То есть, независимо от того, сколько газет оставил себе очередной Иван Иваныч, в кармане Мини всегда оставалась одна и та же, заранее запланированная сумма. Получалось, что когда кто-то брал много единиц периодики сразу, это шло как скидка. Прогореть было невозможно, потому что сама типография делала друзьям огромные скидки в благодарность за высокий уровень товарооборота.
На журналы, которыми занимался Лука, цены были довольно высоки, но товар расходился за счёт хорошо выбранного места. Ещё бы! Перекрёсток Большой Садовой и Казанского! К тому же Лука не просто барыжничал, продавая любой товар, он действительно мог рассказать, о чём пишется в таком-то номере такого-то издания и в чём он лично согласен, а в чём нет с автором статьи.
В общем, дела у наших героев шли довольно неплохо, все окружающие относились к ним хорошо, круг постоянных клиентов расширялся. Со временем всё чаще вместо Казанского переулок стали называть Газетным.
Такую всенародную популярность совершенно простых людей (да к тому же ещё от евреев!) местная власть просто так снести не могла, и начались проверки. В результате Лука был вынужден ликвидировать свою стационарную точку и присоединиться к другу в утренних походах по клиентам.
Но и тут судьба вырастала чёрной глыбой неудач перед Миней и Лукой в виде сплетен, кем-то упрямо распускаемых, будто бы наши компаньоны на самом деле воры, а не порядочные люди, и что за ними скрыто великое множество преступлений, о которых никто не знает.
Неизвестно, чем бы всё это закончилось, но тут грянула война, и не успевших спохватиться на фоне навалившихся неудач приятелей расстреляли ворвавшиеся в город немцы вместе с другими евреями, в строгой форме согласуясь со своими «чёрными списками». Но переулок уже никто не называл Казанским, хоть официально он и был переименован в Газетный только через много лет.
Братское кладбище
(из сборника «Ростов. История в каждой улице»)
Это – место, – без которого история города Ростова-на-Дону немыслима. Этому кладбищу, открытому для посетителей круглые сутки, посвящено очень много местных легенд, и, судя по рассказам, каждый ростовчанин побывал здесь ночью, причём половина из них охотно признаются, что совершали этот поход в нетрезвом состоянии.
Но дело не в живых, а в тех, кто здесь поселился навечно. Удивительно – в отличие от других кладбищ – уникальное соседство могил простых, никому неизвестных граждан с большими красивыми памятниками различных представителей городского (и не только) начальства, в основном, советского периода. Вот ты идёшь мимо не слишком ухоженных захоронений пятидесятых-шестидесятых годов двадцатого века, и вдруг перед тобой вырастает громадаобелиск какому-нибудь генерал-лейтенанту, gричём это может быть в самых неожиданных местах. Вот такое Братское кладбище, но это о доме, а теперь давайте о тех, кто в нём «живёт».
Начать, конечно, нужно с громадного комплекса всей семейной линии статского советника, а заодно писателя и историка Даниила Мордовцева, покинувшего этот мир в 1905 году. Любопытная деталь: и у главы семьи, и у всех остальных её членов написаны только даты смерти, а дней рождения – нет. Но давайте остановимся на том, кем был статский советник Мордовцев и какой след он оставил в истории города.
Как писатель Даниил Мордовцев ещё при жизни не раз подвергался критике за некую однобокость своих произведений, пользовался популярностью у евреев, защите которых посвятил немало трудов. И не случайно именно на иврит переведено большинство его произведений. По количеству литературных томов Мордовцев превзошёл даже Льва Толстого. Автор создал очень много трудов на украинском языке, а также делал удачные переводы английских и французских поэтов своего времени. Словом, весьма достойный был человек, здоровье которого было загублено переездом в холодный и сырой Петербург в связи с повышением по службе. Не он первый, не он последний, к сожалению. Примеров переезда южан на север и возвращения назад совсем больными не так уж мало: тот же Чехов. В личной жизни пережил Мордовцев немало трагедий, что видно по тому же памятнику, под которым похоронены совсем маленькие его дети.
Недалеко совсем от огромного обелиска семейства статского советника – совсем небольшой памятник замечательному мальчику,-пионеру-герою Саше Чебанову. О Ростовском стрелковом полке народного ополчения, в составе которого xетырнадцатилетний Саша совершил свой незабываемый подвиг, пойдёт речь дальше, поскольку ему в Ростове посвящена площадь, а на Братском кладбище – целых три памятника: стела и два обелиска. Полк действовал на Кубани, и однажды попал в окружение и потерял связь со штабом. Саша вызвался доставить в штаб донесение командира, и ему это удалось, благодаря чему большому количеству людей удалось спастись. На обратном пути пионер Чебанов был убит осколком снаряда. Вот так всё просто и искренне, как и взгляд на фото этого замечательного человечка, к сожалению, так мало пожившего. Вечная память, совершенно искренне…
Памятник героям-бойцам НКВД, отстоявшим жемчужину города – Зелёный остров в ноябре 1941 года, отличается колоритным синеватым отливом. Конвойный полк стоял насмерть, потеряв больше двухсот человек личного состава, и отступая, продолжал сражаться уже внутри города практически до последнего бойца.
Особенное место занимает история следующего монумента, посвящённого пяти отважным школьникам, взявшим на себя то, на что не отважился ни один взрослый: в июле 1942 года пионеры под огнём артиллерии, при поспешном отступлении Красной армии, устроили на чердаке своего дома по улице Ульяновской, 27 убежище, в котором скрывали около сорока раненых бойцов. 23 июля немцы заняли город и после повальных обысков нашли этот ничем не замаскированный госпиталь. В результате раненые были сброшены с чердака и добиты штыками. Всех жителей этого дома оккупанты выгнали во двор и расстреляли бы. Но отважные мальчики – Коля Кизим, Игорь Нейгоф, Витя Проценко, Коля Сидоренко и Ваня Зятин – вышли вперёд и взяли всю вину на себя. Они были расстреляны немедленно на месте. Подробнее к этому страшному эпизоду мы ещё вернёмся в главе, посвящённой улице Ульяновской.
Заслуживает внимания небольшой обелиск, посвящёный красноармейцам, погибшим в 1918 году при защите города от белогвардейцев и интервентов. Об этом подвиге свидетельствует текст на обратной стороне немного повреждённого временем гранитного памятника.
Не обелиск, а памятная плита напоминает нам о пяти отважных чекистах, которые в ноябре 1941-го доблестно удерживали на железнодорожном вокзале значительно превосходящие силы противника, дав возможность отойти и перестроиться разрозненным частям, защищавшим город. Ситуация осложнялась тем, что бойцы столкнулись здесь с переодетыми в форму советских войск врагами, и стрелять можно было, согласно приказу свыше, только в тех солдат противника, которые первыми открыли огонь.
На этом групповые монументы заканчиваются, но и индивидуальные вызывают не меньший интерес.
Высокий солидный обелиск украшает могилу начальника штаба СКВО генерала-полковника Батюни Александра Григорьевича. Этот человек, прошедший две мировые войны и начавший свою военную карьеру с должности командира взвода, героически защищавший Киев, Харьков и Донецк, теперь спокойно смотрит с постамента на могилы инженеров и врачей, расположенных на противоположной стороне кладбищенской улицы.
Здесь же, рядом с почтенным военным, – заслуженный артист РСФСР, актёр и режиссёр Театра музкомедии Борис Бенский, известнейшая в своё время в городе личность, ознаменовавшая собой то время, когда настоящее искусство ещё ценили и уважали.
На главной аллее – могила человека, который в представлении не нуждается, к которому будут ходить всегда. Это – Даниил Долинский, поэт, переводчик, журналист, редактор газеты «Комсомолец». Во время войны был корреспондентом, связистом, участвовал в боях. В Ростов он переехал после того, как вместе с Булатом Окуджавой создал в послевоенном Тбилиси неформальный литературный кружок, уничтоженный КГБ.
Недалеко от входа на кладбище – последний из экипажа легендарного крейсера «Варяг», матрос Иван Капленков, переехавший в Ростов в 1906 году, чуть было, как у нас водится, не забытый при жизни, единственный наш земляк, участвовавший в событиях затопления «Варяга» и спасения на французском корабле всей выжившей команды.
Очень много инженеров, возраст которых остановился на тридцати, причём обоих полов. А ещё говорят о вредных профессиях! Любопытный памятник трём студентам, ехавшим в 1959 году на крыше поезда и не заметившим туннель.
Братское кладбище удивительно спокойное, оно не вызывает мрачного настроения, которое обычно бывает в некрополях. Скорее всего, благодаря разнообразию тематики памятников и их расположению.