Молва людская очень строга:
Как можно парой их назвать?
Ему пора на встречу к богу,
А ей всего лишь двадцать два.
Я ухмылялся всем открыто:
Чего им надо, что нудят?
Я не разбитое корыто,
Мне только с гаком пятьдесят.
Я забиваю гвоздь с размаха,
Мешки таскаю на плече.
А если встретится деваха
По нраву — тут я вообче...
Встречал. Бывало. Не однажды.
Но не сошёлся ни с одной.
Тянули к загсу, как поклажу.
Не вышло. Я же не дурной.
Порой вели за мной охоту,
Искусно ставили силки.
Ревели после до икоты,
Ругались грубо, по-мужски.
Чего реветь? Ведь я не кролик
И на морковку не ведусь.
Неужто цель — попортить крови,
Нагнав в душе тоску и грусть?
Любовь, она должна быть светлой,
Вся в красках утренней зари,
И пахнущей сирени веткой,
И валом чувственным внутри,
Набухшим пламенем вулканом,
Грозящим яростью страстей,
Влекущим праздничным канканом
И просто лаской без затей.
А Танька, эта шмакодявка,
Росла буквально на глазах,
Носилась за забором в плавках,
Плескалась с братиком в тазах.
Но незаметно повзрослела,
В последних классах расцвела,
Своим, не детски смачным, телом
Парней совсем с ума свела.
А с виду вроде бы малышка,
Без шапки — метр пятьдесят,
Но выпирают сиськи пышно
И косы толстые висят
Жгутом, копируя изгибы
Спины и ниже, ягодиц.
Вы тоже выделить смогли бы
Её среди других девиц.
Потом она умчалась в город,
Училась года два иль три.
Родители хвалились гордо:
— На нашу Таньку посмотри-
Отличница и институтка,
Невеста зреет на дрожжах.
А после так ругались жутко,
Когда вернулась вся в слезах.
Обидели её жестоко-
Предателем стал лучший друг,
Поклявшийся хранить, как око,
Любовь. Но изменил ей вдруг.
Академический взяв отпуск,
С едва заметным животом,
Ревя на родственном допросе,
Вернулась Танька в отчий дом.
Переполох в семье и кИпишь,
Глотают предки корвалол.
Папаша порешить грозился,
Кричал, скажи, где тот козёл?!
Ходили в гости к ней подруги,
Жалели, радуясь тайком
Её нежданному недугу.
Она ж застыла в снежный ком.
Тянулись нудно дни за днями,
Как песни тягостной куплет.
Ребёнок рос в утробе мамы
И наконец увидел свет.
Как закружились каруселью
Простые детские дела,
Чредуя тягости с весельем,
Танюша снова зацвела.
Уже слышны и смех, и шутки.
Стоит коляска во дворе
Со спящим под мотив малюткой,
Что день за днём и рос, и креп.
Я приобщился по-соседски
Качать порою малыша,
Так умиляясь видом детским —
Простая чистая душа.
А с Танькой мы вели беседы
О жизни, счастье — обо всём:
Как обойти сторонкой бЕды,
И что мы в этот мир несём;
Что быстро пролетают даты,
Как к ним себя ни подготовь;
Кто в жизни друг, а кто предатель,
И есть ли всё-таки любовь.
Судила Танька в общем здраво
И тонко чувствуя порой,
Что оклемавшись от расправы,
Так просто не вернуться в строй.
Она не прежняя, простая,
Душа компании своей.
Любовь умчалась с ветром мая,
Оставив память прежних дней.
Я возражал: любовь не ветер,
А состояние души;
И если не того ты встретил,
Корить фортуну не спеши.
В любви мечтай, открывши двери,
Сумей все силы приложить.
Любовь в тебе, ей нужно верить,
А как иначе в мире жить?
Внимала Танька удивлённо —
Какой-то чокнутый сосед,
Дающий наставлений сонмы,
Сам — холостяк в полсотни лет.
Но постепенно посиделки
Вошли в какой-то ритуал
И стали непонятной сделкой
Двух душ, что в сеть Амур поймал,
Представив всё довольно тонко:
Мол он — всего лишь детолюб,
Готовый покачать ребёнка.
Но я хочу увидеть губ
Давно знакомую улыбку,
Весёлый взгляд, услышать смех
И предпринять ещё попытку
Понять, что Танька — лучше всех.
Танюха тоже «расхворалась»,
Почувствовав души недуг;
Простых бесед ей стало мало,
Созрела мысль, что вот он, друг.
Он тот, кого давно искала,
Средь прочих, девичья душа,
Что так невинно пострадала.
Не чаяла, и вдруг нашла.
Теперь она ведёт прогулки
С коляской поздно, в темноте,
Чтоб завернуть по переулку
К соседу и к своей мечте,
Что в общем-то, одно и то же.
А я встречаю у крыльца
Двоих, что стали всех дороже:
Мамашу и её мальца.
Коляску в дверь заносим. Сами
Стремглав проходим на диван,
Чтоб, вместо слов, уже телами
Продолжить вспыхнувший роман.
Что не изведано, изведать,
Что не открыто, то открыть,
Низвергнув паутину бреда
О том, как в этом мире жить.
Мы будем жить в порыве страсти
Любя, всем сплетням вопреки,
Дарить друг другу зёрна счастья,
Сиянье глаз, тепло руки.
Войдя друг в друга, стать тем целым,
Что создаёт наш белый свет,
Где совершенству нет предела,
Без равенства ушедших лет.
Лишь наш диван, любви свидетель,
Поведать мог той правды часть,
Что не положено знать детям,
А взрослым — лучше промолчать.
Зачем рассказывать про стоны,
Дыханье, позы — дань мечте?
Любовь возносит нас до трона,
Вот и держись на высоте.
А Танька мало что умеет —
Никто не дал ей свой урок —
Лишь охая лежит и млеет
Да слышен сиплый голосок,
Да мелко дёргает ногами,
Дойдя до пика в первый раз,
Чуть слышно поминая маму —
Неповторим любой экстаз.
Уменье — дело наживное,
Как опыт жизненных невзгод;
Всё наверстает и усвоит,
Что недодал ей первый, тот.
Пусть я второй и пусть последний,
Готовый разделить с ней свет.
Всё здесь реальность, а не бредни,
И здесь семейный наш совет,
Где разрубая сеть канатов
Из сплетен, зависти, вранья,
Спросил я прямо так, без сватов:
— Танюха, выйдешь за меня?