Боги мои не оставляют мне выбора.
Струны иллюзорной свободы
тоньше паутины... прочнее вечности...
самая тёмная –
от сердца – к среднему пальцу...
концептуально.
– Воля ваша, –
шепчу я обветренными
растрескавшимися губами –
только для того, чтобы почувствовать
бьющий изнутри/снаружи...
импульс острой боли –
единственного "достоверного" признака
принадлежности к этой реальности.
– Воля ваша –
я буду «страшным предупреждением»,
разочарованием, наказанием, проклятием...
я буду кассандрой, провидящей дурное,
в которое никому не хочется верить...
я буду посредником между вами –
взбалмошными инфантильными небожителями,
и – между людьми,
сотворёнными по вашему подобию...
я буду стражем граней между мирами
и тем, кто стирает и ломает эти грани –
просто, потому что может...
тем, кто водит туда и обратно
редких туристов,
разбазаривающих частицы
своего бессмертия
на чаевые Харону
и готовых заплатить грядущим
за мимолётную/бесконечную
тусовку с дикой охотой...
«погладить адскую гончую –
одна истинная любовь» –
сносный тариф, не так ли...
я буду приводить адептов
в ваши храмы,
и укладывать
/любовников
в свою постель.../
очередные жертвы
на ваши алтари...
я буду плести иллюзии
и раздавать их даром
/нет ничего дороже
капли ведьмацкой души/ –
множа число ваших
безвременных должников...
я буду
раз за разом
гореть живьём –
дотла –
просто для того,
чтобы вдохновить очередного –
«случайно» встреченного –
гения...
Воля ваша.
Возлюбленному шуту
не пристало жаловаться
на проявления
хозяйской/божественной
ласки...
Яркие алые капли
падают на эфемерные складки батиста...
Ты вздрагиваешь
и тянешься по привычке к моим рукам...
потом – разглядываешь губы...
– Это вишнёвый сок, –
успокаиваю я, улыбаясь и
наблюдая, как ты стараешься,
чтобы выдох облегчения
ничем не отличался от других...
Я улыбаюсь,
потому что границы стёрты,
фильтры задвинуты нах...
нежность из бездны анахаты
бьёт ключом...
и отмеренная жизнь
наполняет по капле
прозеленевшую насквозь
чашу клепсидры
/бросишь ли ты в неё
жемчужину
со своей серьги,
чтобы продлить мгновение.../
Боги мои смеются –
ведь у меня всегда есть выбор...
и они уже знают,
кто ляжет на древний алтарь –
в этот раз...
– Воля ваша, –
я едва шевелю губами,
влажными от тёмного терпкого вишнёвого сока...
– Что? –
вскидываешься ты,
словно поднятый гончими зверь...
– Ничего, –
шепчу я между поцелуями, –
ничего...
ничего...