Снова по скользким ступенькам ступаю
старого дома на Горького-два.
Память сыновняя, горькая память,
снова напомнит, что город Москва
с улицей этой нисколько не связан,
ибо у моря тот город стоит -
город, которому всем я обязан,
город, где улица дом мой хранит,
дом номер два, но чужая квартира
смотрит нахмуренно мимо лица
в звуки давно отшумевшего пира,
где не услышать "Прости..." от отца,
и не увидеть от мамы "Прости..."
Что так? За что же "прости" говорить им?
Метрика скажет, вернее, смолчит.