Когда шла я по полю широкому,
Вдоль тропинки раздельными слогами,
Поднимались, как пух одуванчика,
Голоса старых песен обманчивых;
Плыли в свете закатного холода
Сказки сладкие, что корень солода,
Суеверия – травы лечебные,
И молитвы, пропахшие вербою;
Остывал в вечереющем воздухе
Терпкий стук деревянного посоха,
И надгробный вой опытных плакальщиц
От берёзовых вырезов каплющих
До гнездовий разбитых разгуливал
И роптал разорёнными ульями;
Как была у опушки осиновой,
Ветер дул неокрепшими силами
И метал копья каплей со скрежетом,
Заходящим лучом обезвреженный.
Листья робко шептались под ветками
И делились друг с другом секретами
О рассвете, закате, полуночи,
О прошедших под ними попутчиках;
Вот тропинка расширилась в стороны,
Показались леса незнакомые.
Волк от боли выл, пёс от зноя ли,
Только голос был древний назойливым:
Обступил меня снами-туманами,
Слились звуки грудные, гортанные,
Всё смешалось в торжественном хаосе –
Хором пела природа и кланялась,
Словно в мире велось отпевание
И очнулось от сна мироздание;
Так мерещилось в дыме рассеянном,
Застывала природа во времени
И мираж, обесцвеченный пламенем,
Рассыпался в золе обагряненной.