В расщелинах бетона бьётся жизнь,
за пылью в мутных окнах вьются тени,
заваленные крыши рвутся ввысь,
как бабочки без крыльев и сомнений,
что смогут полететь.
Густой туман
опутал червоточины проездов
дурманящим фантомом, шарлатан,
клубится неизвестностью без жестов,
расставив приглушённые слова,
замазав вопросительные знаки,
решительно зовёт потолковать
о ценности бетона, в полумраке
скрывая маски.
Личный конвоир,
обученный не слышать, но пытаться
стучать в твои ворота и эфир,
ведёт до поворота и абзаца,
где нужно вспомнить кто ты
и куда
протоптана дорога за иконой.
Неизлечимо ноют провода
за окнами коробок из бетона,
внутри историй бьются не на жизнь
в пылящихся постройках, а на время,
которое старается разгрызть
эпиграфы из городского тлена.