напоить ли тебя, буйный сокол мой, допьяна? намешать ли в печи чадящей ковыль с полынью? поднесу я горячего, жаркого, будто огонь, вина, чтоб нахлынуло разом и вышибло клином клинья,
да станцую тебе на закате, все ноги сбивая в кровь, взмахом рук, что двух крыл, изменяя небесный свод… повторить ли тебе в безумии пляску ночных костров, чтоб отмеренный жизни час удлинился хотя б на год?
говорили мне: «до дыханья сбитого и до кровавых губ всю себя отдай, коли будешь ему наречённою», - так чего же сторонишься, будто бы мне не люб, будто мне до тебя не пройти ту дорожку торную? я ль тебе не мила? я ль, натягиваясь тетивою, не рекла с наслажденьем и негой «ты мой единственный»?
растворись же во мне, растворись, будь един со мною, так, как в кубке бордовая муть породнилась с истиной!