Не вкладывай смысла в этот дверной скрип,
Это просто ветер тихо её колышет.
Под дым неясный силуэт расплылся и погиб,
Но сердце — всё конвейер этих вспышек.
Воздух мягче, и вот уже вечер утих.
На столе свечи. Ты смотришь на старый лист,
Где самый знакомый почерк и стих,
И искренне счастливы пьяные лица.
Задумавшись, может, лишь на пару минут,
Представится долгоидущее прошлое,
В изнанке которого грязь одна, от какой я усердно бегу,
Пытаясь забыть её, оставляя где-то там брошенной.
Но очистке память, увы, не подлежит,
И вот она обернулась двуцветной монетой.
С моей стороны — всё черным-черно и бескрайнее поле лжи,
А с твоей же — и нет ничего, кроме тёплого лета.
Ты отбросила всё, что терзало меня, словно мусор,
И нет для тебя того, от чего я ночами не спал.
Все распродано, от сердечного чувства до вкуса,
Но правда ждать не заставит, она уж близка.
Ты оставила меня пустым, без надежд,
Что долго пилило меня на неравные части.
Прячась за спинами яркопёрых невежд,
Ты сама обрекала себя на кнуты несчастья.
А теперь тебе снова больно и очень скучно,
Но ласковый голос незаметно исчез.
Затух везде свет, и ты делаешь вид, что послушна,
Хоть внутри и сидит вырывавшийся бес.
Мне стала чужда минутная эйфория,
Я знаю, ты всё равно скоро покинешь меня.
Иуда Эскариот, а не прекрасная Дева Мария;
И нервы, порваться пытаясь, скрипят.
Ушедшим — место есть только в прошлом,
Ради всех святых. Я нуждаюсь в покое.
Я не выйду, когда ты будешь ждать под окошком,
Не существует больше слова "родное".
Каждый забрал то, что он заслужил.
По праву выданы скорбь и тоска.
Поступками жизни наполнен кувшин,
Мой — почти пуст. А в твоём — не достать и до дна...