На высоком обрыве.
На высоком обрыве растёт васелёк.
Он во мраке глубоком словно бы в упрёк.
С бледною луною венчик из варон.
Зычно воет заунывно стон.
Он простить не может ливням и грозе.
Рад он будит вновь горестной слизе.
Что поили сына на погибель скал.
Что в шальную бурью жертвою не пал.
Ветры рвали камень вековой.
Но цветок хранимый остовался всё ж жевой.
И вороны стаей крыльев треск.
И зрачков бестыжий злости блеск.
Васелёк гордися мраком сей скалы.
Под луной и в стаи мы не так малы.
Мы укажем дали где жевёт печаль.
Где мы в пташках волю позновали из началь.
Под крылом леса и реки блеск зорниц.
Ты жеви отважно и не падай ниц.
Вот не сутся тучи чёрный вал.
Громыхнуло нагло воздух свежим стал.
Васелёк крепися то скала кречит.
И корова блудня о погибели мычит.
Вот я кинусь в битву тучи рвать.
Утро красное на восходе доровать.
Кровь кепи тенися леписток.
Пусть кепящим морем затенуло весь восток.
В небосводе шарю слепо на угад.
Вижу я во очи жуткий бури ад.
Будит правда вещей милый край.
Ты мне боже силы безнодёжно дай.
Я упрямо встану под ветрами высоты.
Где не видно жизни не растут цветы.
Вот гроза ударила стон земли.
Боже вновь родится ты всему вели.
Стебелёк терпенья может прерости.
Ветра козни все на нет свести.
Прекоснись бродяга шедший на угад.
Может здесь найдёш ты цветочный сад.
Та рука дрожаще лишь к груди прельнёт.
И над рощей смело жалобно всплакнёт.
Очи голубые в них небес простор.
Где ты где ты был до самых пор.
И во мраке ночи лишь луна гледит.
Воселёк родимый жив ещё следит.
Ты так дерзео смотришб в ад небес.
И дрожит в проклятьи вес дремучий лес.
Своим чувством кротко нагешом.
Ты мечтал о счастие большом.
Что бы тёплый луч большого дня.
Облоскал бесовестно для других хроня.
Ороматом встретить бушуищий мрак скал.
Так на верно испытать сам бог желал.
Понесётся в бурю в крыльях вороных.
Над простором диким для людей простых.
Будут рады люди что бес сна.
Что их воля к жизни на что нибуть годна.
Премирись сердечьком бури стон.
Где на скалах плакол лишь о раи он.
Всё в светом пределе старены.
Испытанью верностью в душе верны.
Мрак глубок и скалы высоки.
И цветы дыханием своим редки.
Эх луна воронами не блажи на цвет.
Когда он распустится встретив тот расвет.
Где нектар желания манит тварь.
И над всеми скалами встанит марь.
То звезда заветная поцелуй любви.
Молвит каждому ты со мной жеви.
Это утро маленькой выжевшей мечты.
Где не споря в путь лишь сорвёшся ты.
Мы устав от старости глупости немой.
Молвим боже цветик буть со мной.
Буря рвётся сыплется со скал.
Воселёк малыш ростом ещё мал.
Погебать не годно скоро ли расвет.
Пусть блаженый цветик наберает цвет.
Ты гроза не боком обошла цветок.
Обожгла огнями юный леписток.
В тьме тумана облака грозы.
Не урониш милый вновь слезы.
Всё отдал бушуещиму аду.
Стал началом утрениму саду.
Ливень бей холодным шквалом.
Я пойму что здесь живу не даром.
Промочи скалу рекою вод.
Пусть увидет весь чесной народ.
Как на солнце блеск горит.
Там цветок в лучах стоит.
Зеленеит лес осыпаные шишки.
И горят прощаясь громовые вспышки.
Там вороны кружат над гнездом.
То отважных птиц высотный дом.
Там цветок растёт обласканый звездой.
Тоже смог он справится с бедой.
Он варонам стал красою скал.
Потому что от грозы в серцах не пал.
Сад на скалах вырос для жевых.
В грозы плачущих душой жевых.
Тех кто цветом был в аду мерском.
Не забыл о счастие людском.
Цвет чарует дух мерской.
Лишь с одной не зыблемой таской.
Прекоснутся к высоте небесной.
Став отрадой вашей местной.
Скалы храброму бесмертия удел.
Лиш тому кто духом своим смел.
Верь в расвет девственого дня.
Молвя правдою жеви меня хроня.