То, что мы узнаём о душе, всего лишь ничто по сравнению с тем, что она представляет сама по себе.
Ибо наше сознание о нас самих даёт нам, может быть, наименьшее представление о нашей сущности. Поэтому мы не имеем такого совершенного познания о природе души, как о природе тел, хотя мы гораздо яснее усматриваем существование нашей души, чем существование нашего тела и окружающих нас тел. Поэтому мы не можем дать определений для модификаций или свойств души. Ибо так как мы не познаём ни душу, ни её модификации через идеи, но только через ощущения и такие ощущения, как боль, удовольствие, теплота, не связаны со словами, то ясно, что если кто-либо никогда не испытал чувств удовольствия или боли, он не мог бы получить познания их через определения.
Поэтому мы сами для себя совершенно темны и непрозрачны; чтобы видеть себя, чтобы видеть себя мы должны смотреть на себя со стороны...
Л. Фейербах. О философии Мальбранша.
Мы оказываемся темны для себя и непрозрачны в силу того, что всегда у себя есть. Как говорил Хайдеггер - Я "слишком близко", чтобы что-то в нём различить. Поэтому немалая доля наших львиных усилий тратится на то, чтобы сделать свою непосредственность - опосредованной - а та непосредственность, которую я вижу в глазах Другого - и есть самая желаемая мной опосредованность. Все прочие мои опосредования - в поступках, предметах и действиях - дальше от меня и даже порой мне противоречат или меня отменяют, но тут, я замыкая круг, снова прихожу к самому себе.
В этом плане, несмотря на то, что пишет Мальбранш, а точнее Фейербах, передающий позицию Мальбранша - увидеть себя со стороны полностью - шок. Это потрясение капитальное - некто чужой - там в зеркале или в записи на ленте. Чаще всего, мы конечно, и записи, и зеркала видим по своему - достаточно изнутри, чтобы не впасть в панику, но порой... в каком-то случайном мгновении проскальзывает мимо нас наш облик, ещё полностью не идентифицированный нами, и становится необычайно странно - видеть его... Кого его? - Себя, абсолютно со стороны или же так, как увидел бы первый прохожий.
Но не так, как увидел бы даже друг, друг во много раз видит мягче. Но в момент полной отчуждённости от самого себя - я вижу того, кто собственно не существует - для меня уж точно, но и для других, поскольку они хоть каплю знакомы с моим нутром - но кого же тогда я вижу? Эта вывернутая наизнанку телесная сущность меня - она говорит моим? голосом, ходит моей? походкой. Правда такие мгновения улетучиваются быстро, они столь непродолжительны, что не позволяют себя понять и рассмотреть, однако они, несмотря на свою краткость, навсегда врезаются в нашу память.
Я себе никогда не дан - потому что я у себя всегда есть. Редко, когда я от себя отдаляюсь, но даже если бы чаще отдалялся, всё равно в этом отдалении не устоял бы. Я совершаю полный круг только из лона: иду из себя к "другому" и в "другое", но как в тоже "моё" частично или полностью - в противном случае зачем бы надо было мне в него и идти? А так, я пытаюсь найти себя не исключительно только внутри, где я заранее и изначально как бы найден, но и вовне, и вот тут наступают самые интересные вещи, поскольку я обнаруживаю в конце концов, что это "внешнее", если формально употреблять его название - фактически единственный инструмент через который мне доступно и своё внутреннее. Я пишу "доступно", а не "у меня есть". Разница существенная. Коренная разница.
Кто сделал себя доступным себе, тот осуществил желанный акт самопознания, но больше того и лучше того (о чём почему-то меньше пишут) - благодатный акт себя обнаружения и вручения. Тот самому себе вручен.
Подобную инициацию испытал Данте, пройдя всю трудную гору Чистилища. В самом конце, напоследок, умывшись слезами раскаяния, пройдя живым через стену огня, он был увенчан венком в символическом значении - господства над самим собой.
Но если душа открывает себя, совершив лишь полный оборот из себя наружу и обратно, то понятно как бесконечно в принципе может быть её познание, как блудливы и ошибочны пути. Как неточно и нечётко мы себе доступны. Не свободны - иными словами говоря.
Расскажи мне о себе - и я услышу как ты видишь мир. Покажи как живёшь и движешься в мире - и я скажу какая у тебя душа. Я буду прыгать от одного к другому, потому что они сообщают друг о друге - всё, абсолютно всё, что могут именно они сообщить. Но конечный пункт - это объективное внутри индивидуации. Возврат... Доступность... Свобода... Не связанность моего бытия - ни мной, ни чем-либо внешним. Внешним - потому что любая душа превышает его и не сравнима с ним. А собой не связано, потому что я высвободился, выскользнул уже из одной рефлексии, выскользнул из одной голой начальной непосредственности, и теперь обнимаю и сопровождаю обоих.