Я так успел смириться в темноте,
Что сказка - кривда и дороги в никуда.
Я слишком долго жил на высоте,
И улетал вперед, но зачастую не туда.
Я так давно отбросил пыл любви
В корзину с ветошью, пусть, мол, умрёт.
Мне много раз сказали, мол, живи,
Когда мечта с надеждой больше не живёт.
Я вновь успел побыть наедине,
Бумага в роли полотна хранит печать.
Я верил каждой новой седине,
Как неудачным планам жить начать опять.
Я так и не ценил себя, не сберегал,
Утерянно гремит малиновый трезвон,
Но звук разбился об моря и берега,
Чтобы никто не понял, звон звенит о чём.
Я так успел сваять из дуба крест,
Чтобы оставить, как трофей в своем шкафу.
Здесь не осталось больше теплых мест
И только ветви по реке исчезли на плаву.
Мне так хотелось стать совсем другим,
И только доезжая до конечной до своей,
Горит плечо под солнца светом золотым,
Когда в объятия хватают руки из теней.
Я так успел смириться в темноте,
Что сказка - кривда и дороги в никуда.
Я слишком долго жил на высоте,
И улетал вперед, но зачастую не туда.
Я так давно строчу на рукавах,
Исписаны рубашки, если не за зря.
Лишь капельки воды остыли на устах,
Как и недавно вовсе жизнь моя.