На вокзальном перроне цыганка курила лениво,
Подметая подолом асфальт... Я вернулся домой
В этот день, и спешил на такси, вдруг услышав: «Красивый,
А ты знаешь, что ты не один? Смерть идёт за тобой».
Я, конечно, хотел просто мимо пройти, но вдруг замер,
И к перрону ногами внезапно как будто прирос,
А цыганка блестела задорно большими глазами
И пускала колечками дым от своих папирос.
И за руку держала, водя по вспотевшей ладони
Ногтем с лаком облезлым и траурной чёрной каймой,
А потом мне сказала, что скоро я буду покойник,
И уйду в мир иной аккурат в день рождения свой.
Но есть способ судьбу обмануть, ведь недаром я встретил
На перроне её, и коль руку ей позолочу,
То поможет она в этот раз отвязаться от смерти...
Я был словно во сне... До сих пор вспоминать не хочу,
Как отдал ей все деньги, что были с собой, и с запястья
Снял часы дорогие, что в память носил об отце.
Засияло в тот миг очень ярко цыганское счастье
Золотыми зубами на смуглом носатом лице.
И сказала цыганка, глазами буравя мне душу,
Что на встречку мне вылетит в мой день Рожденья КАМАЗ.
Но она мне поможет, и если я дальше не струшу,
То она в лапы смерти другого кого-то отдаст,
Что сегодня к полуночи я должен быть на могиле
У отца... горсть земли взять с неё, с своей кровью смешать,
А потом это все надо тщательно спрятать в машине,
А машину, конечно же, после скорее продать.
Тот, кто купит, погибнет заместо меня на дороге
Под КАМАЗом в назначенный день, но не надо жалеть,
Ведь я избранным стану счастливцем, одним из немногих,
Кто смог кровью с могильной землёй обмануть свою смерть.
Я не помню того, как добрался до дома с вокзала,
Я цыганке поверил, хоть видел ее в первый раз.
И крутил целый день в голове, что она мне сказала
Про летящий по встречке гружёный тяжелый КАМАЗ.
И я сделал все так, как она мне велела, а утром
На продажу в салон отогнал свой сверкающий Мерс.
И запил на три дня, чтоб не думать о том, что кому-то
Очень скоро гружёный КАМАЗ выйдет наперерез.
***
В день рожденья с утра я проснулся и понял, что дальше
Не смогу с этим жить, и что времени просто в обрез.
И на стареньком форде, что взял у сестренки Наташи,
Я помчался в салон, чтоб обратно забрать мерседес.
В общем, я опоздал, и машину, конечно, купили.
Как же я сожалел, но не мог повернуть время вспять.
Словно издалека слышал я, что вчера оплатили,
А сегодня с утра уж должны были верно забрать,
Как увидел в витрине свою одногруппницу Ленку.
Мы любили друг-друга, но я... я был просто балбес.
И она за рулём, расправляя подол на коленках,
Заводила с улыбкой счастливою мой мерседес.
Не успел добежать... Уж на трассу она выезжала.
И на стареньком форде за ней, крича что-то про мать,
Полетел я стремглав. У спидометра стрелка дрожала
На отметке сто тридцать... и только успел я догнать
Свою Ленку... Давя на клаксон, с ней на трассе сравнялся,
И узрел блек ее удивлённых и радостных глаз,
Как увидел, что прямо навстречу ей бешено мчался,
В поворот не вписавшись, груженый тяжелый КАМАЗ.
Я на газ надавил, и педаль тихо в пол провалилась,
У уже через миг старый форд обогнал Ленкин мерс...
Страха не было, только вот сердце отчаянно билось,
Когда я ставил форд под КАМАЗ прямо наперерез.
***
Я в туннеле на небо летел, и назад возвращался
В этот день, говорили мне после, не раз, и не два...
И со смертью своей я неделю ещё обнимался,
И она отпустила меня, прикоснувшись едва
Ледяными губами к лицу... Что ж... Останутся шрамы...
Ленка шутит, что с ними я – мачо и очень крутой...
А во сне часто слышу я голос цыганки: «Желанный,
Ты за руль не садись никогда в день рождения свой...»