Все наверное читали книгу о Малыше и Карлосоне, который живет на крыше. Если не читали, то мультфильм-то обязательно смотрели. Вот и мы, читали эти умные книжки, и нам хотелось быть такими Карлосонами, с моторчиками, и по крышам летать. Летаешь себе, летаешь, внизу дети играют в "классики", в "штандер", в "трясучку", и на тебя смотрят, а ты то взмываешь то ввысь, то камнем к земле... Но, так только во сне бывает. И поэтому, мы начитавшись этих умных книжек, свои игры придумывали, да таткие, что Малыш и Карлосон позавидовал бы нам.
У каждого был свой двор. Играли на "глазах" у мам и бабушек. В любой момент могли позвать домой из открытого окна, не важно летом это было, или зимой. Зимой в форточку кричали
- Маша, домой!
- Миша, обедать.
- Коля, иди уроки делать!
- Саша, быстро домой, щас отец тебе даст!
- Сейча-а-а-а-с, еще пять минут!, - кричали мы, оттягивая время обедать, делать уроки, а Саша оттягивал время получения того, что обычно получал от отца.
Он потом как -то всегда кисло улыбался, и не понятно было, то ли хвалился, то ли констатировал факт, что у него на мягком месте сияет пятиконечная звезда.
А мы все время просили показать. Интересно же. Как это звезда? И один раз он показал. Да, звезда была что надо. Но Саша не расстраивался, он гордился отцом. Он рассказывал, что отец служил в армии, и что этот ремень отец носит всегда, как память о потерянных годах. Отец всегда ворчал, что если бы не армия, то он пошел бы в институт, уже закончил бы, и стал бы большим человеком Тем более что "волосатая рука" была в худсовете. А в армии так прочистили мозги, что все забыл. Однажды проснувшись ночью два часа думал, кто такой Бойль - Мариот? Потом вспомнил, что сантехника нашего так звали. Да этого сантехника всегда путали с Полем Мориа, потому что он любил на трубе центрального отопления гаечным ключом поиграть. Наверное тоже в детстве читал про Карлосона.
И вот он учил сына, чтобы он стал в жизни большим человеком. Чтобы всегда помнил эту звезду.
Так мы и играли, во дворе. Потом расходились по скучным коммунальным квартирам, где взрослые на кухне обсуждали политику партии и правительства. И как только мы начинали прислушиваться к их разговорам, нас тут же отправляли по комнатам . А какие баталии бывало происходили между соседями. Орут, друг в друга слюной брызжут. А потом глядишь, все вместе уже в лото играют. Но я с детства хитрый был. Один раз спрятался под столом и прослушал все речи. И вылез из-под стола уже таким полит грамотным, что прямо сию минуту можно было отправлять в Матросскую Тишину. Соседи притихли, а мама отвела меня в комнату, и сказала чтобы я нигде не говорил то, что слышал. Это все взрослые разговоры. Когда подрасту, то сам все пойму. Маме я верил, как бабушке. А папы не было. И иногда завидовал Сашке. И думал, да пусть бы и звезда каждый день была у меня на мягком месте, но зато у меня бы был отец.
В нашей квартире жила соседка, тетя Вера Добрая бабушка. Она меня и нянчила, когда я только родился. В общем была она мне, как вторая бабушка, и мы были с ней друзья. В соседней комнате жила другая семья. Мой одногодок, его бабушка, мама, и папа - военный моряк. Как я завидовал, когда видел его отца в форме, с кортиком, в фуражке. Но его бабушка Паня, иногда, не разрешала дружить со мной. Наверное думала, что я могу научить Алешу ругаться матом, или еще каким безобразиям. Да, я мог научить.
Это была интеллигентная семья, и видно они старались воспитать интеллигентного сына, а наша семья была рабоче-крестьянская, и мы были предоставлены самим себе. Мать на работе, отца нет, а бабушка не могла за всем уследить. Воспитывала улица, а летом воспитание получали в деревне. Где и матом ругались, и курили.
Запомнились отдельные эпизоды нашей дружбы. Однажды мы с Алешей играли в комнате, на полу. бабушка лежала на кровати, болела. И тут голос тети Пани: "Саша, домой!"... И уже через минуту Алеша плакал от бабушкиного ремня. Моя мама не выдержала, открыла в их комнату дверь и сказала: "Что же ты внука бьешь?" - А он двойку получил, - сказала тетя Паня. - Да какую двойку, каникулы ведь летние, - сказала мама. Когда мама зашла в нашу комнату, то я сидел один на полу, и я спросил: "Мама, а почему мне не разрешают играть с Алешей?"...
А играли мы весело. Мы забирались в гардероб, и это была наша ракета. У нас был фонарик, и мы светили этим фонарем в темноте, и было так загадочно. Это я научил Алешу играть в гардеробе. А меня научил старший брат. Он говорил, что можно залезть в гардероб, а оказаться уже в деревне, и вернуться назад. Вот я частенько и лазил туда. Алеше видно не читали книгу про Карлосона. А у меня она была. Подарил кто-то. Игры наши закончились окончательно, когда им дали новую квартиру и они переехали. На улице мы мало играли вместе. Он всегда стоял около бабушки, и она строго следила, чтобы он не бегал, не валялся в снегу. А мы приходили домой все мокрые, с катушками льда на штанах с начесом. Но мне запомнился один день, когда его отец позвал меня к ним. Мы сидели за столом, а дядя Рудик ( авт. Рудольф Рудольфович Старкин - офицер, моряк подводник, служил на первых подводных крейсерах, после служил в Москве в Мин морского флота - это я уже узнал недавно в 2012 году. Чудесным образом откликнулся его сослуживец)чистил крабов, и давал нам. Вкуса не помню,но помню как он разрезал крабов ножницами. Но мы все-равно иногда играли. Мы тоже жили в одной комнате. Бабушка, мама, и мы с братом. Когда я оставался с бабушкой, то ко мне в гости приходил сосед. И мы дурачились, играли в машинки, в водителей машин, залезали под дубовый стол, длинная скатерть, почти наполовину закрывала пространство между полом и краем стола, да так, что нас не было и видно. Я брал алюминиевую штампованную подставку из-под кастрюли,и это был руль. Из-под стола то и дело слышались переключения скоростей и визг тормозов.
Когда соседи уехали, то мне совершенно было не с кем играть. Тетя Вера приглашала меня в комнату, и мы смотрели телевизор. Иногда она рассказывала про Ленинград . Но не про войну. Это она рассказывала после, когда я подрос, да и то эти рассказы были совсем маленькие, всего несколько предложений, вперемешку со слезами. Тетя Вера рассказывала, что у нее была собака, овчарка, умная псина, которая потом умерла, и что больше она не будет больше заводить собак, что очень тяжело переживала потерю. Она это рассказывала наверное потому, что я , как и тот Малыш, тоже хотел, чтобы мне купили собаку.
Дома было скучно, и особенно, когда болел. Друзья не приходили. И еле выдержав лежание на кровати, я начинал шалить. Энергию надо было куда-то девать. И я не придумывал ничего лучше, чем пошалить дома. Выждав время, когда соседка тетя Вера пойдет на кухню за чаем, я быстро пробирался в ее комнату, и прятался под столом. Тетя Вера приходила, садилась за стол, приготовившись пить чай, и тут...я хватал ее на ногу. Тетя Вера вскрикивала от испуга. А я смеялся. Соседка говорила мне, что вот ее сердце не выдержит, и она умрет, и что я будешь делать, с кем играть? А я не понимал до тех пор, пока она меня не испугала, когда я шел на кухню. С тех пор понял. что пугать нехорошо. Это уже не шалости, а хулиганство.
А тем временем на улице появился новый мальчик. Стоял в стороне, и не играл с нами. Мы оступили его, и начали спрашивать кто он, где живет. Он разговорился. И очень этот мальчик нам понравился. Он читал нам стихи. А еще у него была маленькая губная гармошка. Мы дули в нее по-очереди, и смеялись.
Иногда этот мальчик Рома был грустный. Мы все спрашивали, почему он грустит? И он рассказал, что у него папа служил в "морфлоте", и что у него есть ремень, с якорем. И он так бьет эти ремнем по мягкому месту, что этот якорь отпечатывается. И долго потом еще держится контур якоря. Его папа тоже хотел, чтобы из сына вышел настоящий человек. А я думал, вот повезло, из них вырастут настоящие люди, а у меня ни отца, ни звезды, ни якоря.
Но когда вышел гулять Саша, мы тут же ему рассказали об отце Романа. Мы хохотали все, и Рома тоже. Рома и Саша подружились. Иногда они хвалились своими звездами и якорями. А люди из них вышли замечательные. Но это уже другая история. А я думал про соседа, у которого отец был моряк. Бил ли он его ремнем?
Нет, дядя Рудик был хороший. Ремня сосед получал от бабушки. Наверное были провинности. Да и я тоже получал от матери, офицерским ремнем, который принес дядя военный, в подарок старшему брату. Да кто тогда не получал ремнем по мягкому месту? Это был главный воспитательный процесс.
P.S Недавно шел на работу по старому двору, где когда-то стоял мой дом. И услышал звук губной гармошки. Оглянувшись, увидел, как шли мама с дочкой, и она дудела в эту гармошку. И этот звук вернул меня в то далекое детство, когда мы вместе дули в такую же Ромкину гармошку. Я шел за ними, и слушал. И не было ничего лучше этой красивой мелодии, хотя это было просто "дудение", но для меня это была целая симфония звуков. Эх, услышал бы это сейчас Ромка., и все наши ребята. Потом я повернул на другую улицу, и звук гармошки, с каждым шагом все отдалялся и отдалялся, как с каждым шагом отделяется от нас то самое, счастливое детство.
Некоторые имена и события изменены. Давно все это было. Может чего и не было вовсе, но в памяти крепко засели эти детские шалости и игры.
"Штандер" - игра с мячом. Один кидал вверх, и пока он летел, все разбегались. Бросающий кричал : "Штандер!", и все замирали. И нудно было выбивать мячом неподвижные фигуры
" Трясучка" - трясли монетки в ладошках. "Орел - решка". Азартная игра на деньги.
2013