"Мы прошли долгий путь с того дня,
когда Маршалл Диллон приподнимал
простыню и говорил:"Нет сомнений,
он мертв." Сейчас этот вопрос
решается специальной комиссией."
РОБЕРТ АНТОН УИЛСОН
Не верь человеческим глазам,-ГОВОРИЛ ВЕЛИКИЙ ПОЭТ,-ни на Солнце, ни в тени: театр
теней зрения и восприятия,-это ДЬЯВОЛЬСКИЙ МАСКАРАД!
...Вхожу в тебя с небосклона тревог...
Единственное в Мире, что уходит без ботинок и грязи на каблуке, ИБО БОС!
Пуля, что осталась в левом кармане и вечном омуте сожалений...
ИДЕНТИФИКАЦИЯ СКЛАДКИ, ниже твоей выпяченной девичьей груди, рукой, что
незряча, но мокрая от водоворота движений поступков нужных и ненужных...
В ГОРЛЕ ПОКОРНЫХ не хватает одной струны, и фалЬш узнаю я по слуху...
Мои легкие в тюрьме и следователь, робкий плод ярости, просит оформить
процессуальное соглашение...
ОРДА ЧЕЛОВЕКОПОДОБНЫХ ПОЕТ ПЕСНЮ, ГДЕ ГЛАВНАЯ ФРАЗА: "ПОТОСКУЙ НАД СОБОЙ!"
Средний палец согнут от зверей в зверинцах недоверия и каждый сустав
готов разорваться так же, как все именитые братья прикосновений...
Нет оружия страданья у меня, хоть жажду, лишь пуля, ОДНА, для себя, без
вельможного звания, бездомная пуля, запуганная мольбой гипотетической
раны...
Жалкие крохи испорченной любви, что убили, а может мертвой и была она?!
Кровь, кровь, кровь моя, невозможное создание липкой породы текучести
достойной боли...
, Нью-Йорк, Лондон, Сантьяго, Мехико, Москва, Ленинград, Ставрополь,
Тбилиси,Владикавказ и все бродяги, христарадники, бесконечные плиты для нищих
протянутых поз, незнакомых лиц, вспученных прямо из Рима, где только-что
продали СВЕЖИЙ ГРОМ, за одну затяжку колумбийской Марихуаны...
Невозможно спутать: я точно знаю все даты рождении великих,
триумфаторов и ЖЕРТВ, всех войн и Миров, где печально, НЕЧАЯННО И
УДИВЛЕННО СМОТРЯТ НА ТОЛЬКО-ЧТО ПРИШЕДШУЮ СТАРОСТЬ...
Надоело обнимать Планету. Да, Она хоть не одинока в радиусе поклонения
Пространству...
Лишь я одинок, и СОРЮ НА СКАТЕРТЬ КОФЕМ И ТАБАКОМ, БЕДОЙ И НУЖДАМИ
БЛИЗКИХ, КРОВИНКАМИ И ЗУБЬЯМИ ДАЛЬНИХ, И НЕ ПОКОИТСЯ МИР МОЙ...
Он прикончен ожиданием нарастающей слепоты, лохмотьями волокон распада...
Одиночество все бродит и слышу я: "ОСТАНЬСЯ! БРАТ! НЕ УХОДИ!"
Но ШАГ ОТ ПЕПЛА ПОЖАРА СИЛЬНЕЕ ЛЮБЫХ ПОТРЯСЕНИЙ!
Я УХОЖУ! ЗА РАССВЕТОМ! ЗА ВЕЧНОЕ НЕБО! ЗА ИИСУСОМ! ЗА РУБИЩЕ ПАРИЙ!
ЗА КАМЕННЫЕ ПОЗВОНКИ УТРЕННЕЙ ЧАРКИ ПЛАНТАЦИИ СТЫДА! ЗА ПРИБОЕМ
ПРИШПОРЕННОГО СМЕХА БЕЗ СЛЕЗ! ЗА КОРТЕЖ ИНДЕЙЦЕВ ПЛЕМЕНИ ЯКИ, ЧТО
СТЯГИВАЮТ В РУКАВАХ ОДЕТЫЕ В КАШМИР ВЫБРИТЫЕ ГОРЫ САМООСОЗНАНИЯ!
ЗА УПРЯМУЮ СОВРЕМЕННОСТЬ! ЗА ПОЭЗИЮ, ЧТО ИСТОРГАЕТ ДУХ МОЙ В
КОНЦЛАГЕРЯХ ЛЮДСКОГО ГОРЯ!
Революция, В ТЕБЕ НЕТ ЛЮБВИ, лишь одиночество зажженной смазливой
ЗАНАВЕСЫ ФАЛЬЦ-ЗНАНИЙ ГОРИЗОНТА И ПРИСУТСТВУЮЩЕГО ОБРЕЧЕННОГО КВАЗИМОДО...
Моя жизнь, в маске Орсона Уэллса, авангард нежности ненависти, и белых
СОСЦОВ СВЯЩЕННЫХ ПОЧАТОК МЛЕЧНОСТИ...
Сегодня я беседую и "ЕДОКИ КАРТОФЕЛЯ" Ван Гога неспешно, хмелея,
вышивают, украдкой, РОЖДЕСТВЕНСКИЕ НОТЫ Перуанского Вальса, написанного
ЛЕМЮЭЛОМ ГУЛЛИВЕРОМ с натуры, В АПРЕЛЕ, ИЗ-ЗА 32 ДЕКАБРЯ!