– Гигантские улицы, гигантские дома.
Он словно построен для Великанов,
Этот город... Чем он так привлекает?
Не покорить, не вымарать, не сломать
Его монументы, монументы.
– И я в нём – нечто одномоментное,
И все в нём – нечто одномоментное.
Гигантские дома, гигантские улицы.
Ни с кем они более не рифмуются.
Я ощущаю нелепое время в Москве, как нигде,
И кажется мне, что здесь точно кого-то убили.
Здесь памятники живее людей
И проспекты живее автомобилей.
А в редкой, запуганной темноте,
Она, когда никто не слышит, поёт
О том, что люди теперь не те,
О том, что люди теперь – сырьё.
Брусчатка плавно пружинит мои шаги,
Я озираюсь, как будто родившись в мир, но...
Если однажды здесь Великан погиб,
Он навсегда застыл бы по стойке смирно.
Как же загадочен, безвременен и далёк,
Утерян, забыт и непостижим
Древний мир, что создал этот город, этот единственный звездолёт,
Который мы приспособили под рынки и стеллажи,
Под бордели и банки, под клубы и казино,
Под салоны и храмы, притоны и кабаки.
Но смысл его неясен уже давно,
И мы от него предательски далеки.
Нам неведомы коды его метро,
Нам невидимы звёзды его домов.
Всё теперь легкомысленно и пестро,
Город глуп и пластмассово, неприятно нов.
Где же ты, галактика сбывшихся мечт?
Почему же ты так отчаянно далека?
Почему не смогли мы тебя сберечь,
О неведомый, незыблемый Великан?
– Великаны вымерли, исчезли с лица земли,
А Москва – это монумент, оставшийся на века,
И, пока ты в её объятиях, ты внемли
Её шёпоту, что бывает слышен, наверняка...
– Я понимаю, почему она так близка мне,
Почему живу ей, хотя и живу не тут.
Они не вымерли, они просто оделись камнем,
И трагично, безмолвно чего-то ждут.
Может быть, солнца? Яркого-яркого света,
Что зародится в земле и наружу прорвётся сквозь
Изнывающую от нас, от людей, планету,
И распустится в небе, как алых пионов гроздь,
И расплавит пластмассу, сожжёт бумагу,
На которой записан бездумный людской вердикт,
И из древних, таинственных саркофагов,
Наконец, наконец Великанов освободит.
13.05.0005 - 25.06.0005