Играет музыка. В кафе бокалов звон.
Вечерний парк вовсю раскрасился огнями.
Весь воздух вирусом веселья заражён.
И запах шашлыков летит со всех сторон.
Открытый павильон. И столики рядами.
Жара... Здесь тел полунагих полно кругом
татуированных. Ах, вот же глупость тоже!
В искусство это что-то верится с трудом.
Всё просто: кто не смог украсить жизнь умом,
тот, как дикарь, свою раскрашивает кожу.
А рядом пляж. Блестит пустынная река.
В ней рябь колышется ленивою луною.
Река в безветрии чуть движется пока.
Но ловит ритм ее безропотно строка,
на волю будто бы отпущенная мною.
Вослед одной другие тихо потекут,
послушные мои рифмованные строки.
Чуть тише, музыка! Я тоже здесь, я тут
сижу невидимый: почтенья просит труд.
Вот допишу строфу – возьмусь за караоке.
Хотите, гимн любви спою – «Eternal flame»?
Сюзанну Хоффс безбожно на подпевку сдвину.
Мы с нею сверстники и не под звуки флейт,
а под гитары рок-н-ролльных королей
росли, накручивая душу, как пружину.
Но мы умнели. К книжной мудрости веков
должна склониться любознательность влюблённых.
И мы узнали, что закон любви таков,
что позволяет выходить из берегов,
что в нем ничто не подчиняется закону.
Мне ангелы в окно слетались с шумом крыл.
И демоны порой со мной играли в прятки.
Я жил средь красоты, мужал среди страшил.
Я был отвергнут. Был любим. Я полюбил.
Всё было так и именно в таком порядке.
Так жизнь катилась. И чем дальше, тем быстрей,
разнообразный стиль сменив однообразным.
И вот кафе в цветном сиянии огней.
Что я здесь делаю от праздности своей?
Вопрос сам по себе отнюдь не праздный.
Но вижу, над рекой сгущается туман.
А может, это тьма ночная подступает.
О жизни не стихи писать бы, а роман.
На мудрость и печаль давно экзамен сдан.
Всему виной жара – несносная, тупая!
А в парковом кафе вовек бы не затих
компаний балаган и грусти в одиночку.
Лоснится жир открытых спин и лиц хмельных.
Нет, мне бессмысленно пытаться этот стих
закончить – легче оборвать, поставив точку.