Обвела, как лошка вокруг пальчика,
ангелочком невинным прикинулась,
моя милая провинциалочка
обернулась такой меркантильною.
Ведь казалась мне даже растерянной
когда с ней первый раз поздоровались,
для нее открывал ведь все двери я,
Разодел, разобул, образовывал.
Голосочком своим нежным, искренним
говорила все время культурненько,
безупречная, с шармом изысканным,
вечерами играла ноктюрны мне,
приучила меня к филармонии,
записалась на курсы к художнику,
на развитье ее всестороннее
тратил деньги немалые тоже я.
Пусть она из деревни Кукуево
и ведь даже не с улицы Ленина -
понимал, что я очень люблю ее,
финансировал все ей хотения:
рисовать акварелью — пожалуйста
по-французски учиться — пожалуйста,
отыскал ей какого-то Жака сам,
потакал я любой ее шалости.
Ох, каким же я был простофилею!
На нее регистрировал фирмы я,
Для меня была феей лучистою,
а они меня с Жаком обчистили!
Был все время ведомый я за нос ей,
а теперь разорен я финансово...
Этот Жак еще подлый, да ну его!
И она, афериста, блин, хренова
из какой-то деревни Кукуево
и ведь даже не центра деревни ведь!
Я ж ее обеспечил дипломами,
я мольберт ей, пюпитр ей и Жака ей -
а она утащила бобло моё;
удрала с ним, коза, в страны жаркие;
Ну скажите, оно справедливо ли,
ту с нуля что империю строил я,
они с Жаком по крохам повывели
и счета потихоньку присвоили?
я пока осажден кредиторами
жизнь, как уши борцов, переломана,
- с мерзким Жаком чертовка на море, блин;
пьют, наверно, коктейли с соломинкой...
для нее ведь устраивал выставки
получил за то: накося-выкуси...
ох... ох...