НКВД – воронок милицейский,
на сидение заднее вмиг усадили
под тучно-мордастым присмотром верзилы:
сиди и не рыпайся – дело житейское.
Убьют, не убьют, а в поездке не били.
Время фатально текло – Елисейские
поля вспоминал он, кладбище еврейское
и московскую осень – пшеницу косили.
Что поделаешь, если собой он не волен
и к тому же далёк от партийного клана,
но хранит он в уме картографию штолен
и алмазные тайны чукотских вулканов.
А допрос из обычных... Посмертно усвоен –
его в семь утра расстреляла охрана.