Кровь стучит, темно, не спится
В рёбрах собственной клети.
Из глубин всплывают лица,
Как забвенье во плоти.
Мне услужливая память
Украдёт у темноты
И натянет в грузных рамах
Многоцветные холсты.
Просочится сквозь забытость
Тёплый контур наготы.
И застынут, в бронзу влиты,
Незабвенные черты.
Скрипы, шорохи и звоны,
Поз безмолвный хоровод,
В миг латунные лимоны
Кислотою свяжут рот.
Ночь, кресты, кусты сирени,
Пламя зыбкое свечей
Лижет воск, колышет тени
Над могилою ничьей.
Под ярмом хребастой туши
Спины, лапы мясников.
Хор прислужников послушных,
Лязг засовов, звон оков.
Темь глазниц, скуластый череп,
Хруст раздробленных костей.
Кто в оскал собачий верит
Не услышит плачь детей.
"Снова Богу не нужны мы,
Раздираем криком рот"-
Век стонал стальным режимом
Изувеченный народ...
В полусне сквозь тишь пробился
Звук Архангельской трубы.
И на меди отразился
Отблеск солнца и судьбы.
г.Москва 1989 г.