С «лишнею» фигуркой, торжествует «враг»,
С ним сведутся счёты, будет всё не так!
Разыграем смело, свеженький дебют.
Сокрушим! Жалея… Иначе – нас побьют.
7. В следующем туре...
Он, тогда, с облегчением и радостью опять пожал руку патриарха.
Жалость…. Жалость к человеку. В следующий раз, на турнире в честь очередного дня рождения Елисея Ивановича, эту жалость ему пришлось испытать в полной мере. Тогда организаторы определили играть по «швейцарке» 11 туров, по 20 минут на тур.
Выигрыши и проигрыши чередовались, в третьем туре – ничья, в пятом туре опять досадный проигрыш, толстому и высокому Тунгаярову, организатору турнира, чей уверенный, чуть шепелявый голос, категорически объявлял между турами, кому с кем играть, за какой доской сидеть.
Как хотелось ему обыграть этого Тунгаярова, ведь он ему «должен», раньше, в прежних турнирах, уже была с ним игра и досадное поражение. Отомстить! Но, опять враг оказался с «лишней» фигурой. Досадное чувство бессилия пришло, перспектив не было видно. В досаде он не заметил, и сделал ход, который считается невозможным, за который противнику прибавляется две минуты. Это ещё ухудшает положение…. Но Тунгаяров благодушествовал, - Я ничего не заметил.
К досаде примешалось возмущение. – Издевается, думалось ему, - лишний слон, пешка, активная позиция, издевается…
Он ответил, стараясь не проявить ноток ненависти:
- Сдаюсь.
В следующем туре ему достался тихий небольшой старичок, в пиджачке, с несколькими медальками. Раньше он с ним не играл. Старичок допустил промах, потерял фигуру, потом пару пешек. Всё развивалось по неумолимым законам перевеса в силах и позиции. Старичок доигрывал безнадёжную партию. Победа, которая не радовала, балл в таблицу были получены. Вот тому старичку и хотелось сказать, - Простите, простите за мою победу над Вами, за то, что я не смог обыграть Тунгаярова.
В седьмом туре он проиграл некоему крепышу средних лет…
Восьмой тур свёл его со «своим», с игроком команды их района. Встречались они в боях « внутрирайонных» неоднократно, с переменным успехом, но, Александр Иванович, худощавый человек с морщинистым лицом, начал сдавать, больше ему проигрывать. У противника дрожали руки, сильно, следствие какой-то болезни, и голос был слаб и тоже дрожал, но он всегда был вежлив, доброжелателен, хороший любитель шахмат, который появился в их районе лет шесть назад и приезжал на соревнования из села, в котором поселился, перебравшись с Урала.
…Рукопожатие. Начали двигать фигуры и пешки, нажимать на кнопки часов. Равенство сил долго соблюдалось, Александр Иванович изобретательно успевал найти убедительные защиты от его нападений. Но над головоломкой очередного ответа потратил много времени. К финалу подошли с двумя минутами Александра Ивановича, против его пяти минут и перевеса в пешку. Ему было играть легче, а рука соперника дрожала сильнее, он с трудом ставил фигурку на нужную клетку, не сразу попадая, да ещё надо и на часы смотреть и нажимать кнопку. В итоге его время кончилось раньше, проигрыш. Он с улыбкой протянул руку, немного ладонью вверх, поздравляя победителя. А тот, с опущенными уголками губ, как бы в досаде, слегка развел руки – А что я могу поделать. И крепко пожал протянутую ладонь. Опять хотелось сказать, - Прости за мой выигрыш, за мои проигрыши более сильным. Прости за мою слабость, но мы с тобой любители шахмат, а потому и обречены, терпеть поражения, быть кому-то добычей.
Жалость…. Жалость к человеку.
Девятый тур опять принёс горечь поражения от кого-то, чьё лицо и фамилия не запомнились.
В десятом туре достался опять «свой», Гена, из того же села, что и Александр Иванович. Гена был лет на 18 моложе, и счёт их встреч был не в пользу старшего. То есть, он ему «задолжал» несколько партий. Принялись биться, по свойски перебрасываясь, вполголоса, фразами комментариев, «по ходу пьесы». Это, в общем-то, запрещено, надо играть молча. У Гены был перевес, он благодушно переключал часы, ставил уверенно и спокойно фигуры, куда надо. Но…, сделал «невозможный ход». Он это заметил и злорадно сказал:
- Ага. Попался. Невозможный ход. За это раньше, Гена, и поражение давали, а сейчас я себе две минутки добавлю, а ты переходи, а то съем короля.
Гена удивился, смешался, переходил, но не лучшим образом, и начал терять преимущество. Терял его, терял, и попал в итоге в матовое положение, а тут и цейтнот. Плохо Гене, а он, грешник, «отомстивший» ему, торжествовал, не сдерживался:
- Ага! Ваш проигрыш, сэр!
Гена сконфуженно, не теряя благодушия, с замаскированной досадой улыбался:
- Поздравляю.
Но и Гену ему стало жалко. А после того, как увидел итоговую турнирную таблицу, где было ясно видно, что Гена был не в лучшей форме, заняв 64 место из 70-ти, а его самого место было 52-м, то ему и вовсе стало стыдно за своё злорадство.
Жалость. Ах, люди, живые люди. К чему-то стремитесь, поддерживаете в себе интерес к Миру, к Жизни, к собственному организму. Ваши усилия для поддержания здоровье, не прекращают изнашивание. Вы стареете, дряхлость – ваш удел в преклонные года. И, увы – « Не минует никого чаша сия». Он помнил много бывших шахматистов, которые покинули «Арену» - умерли, заболели, исчезли…
В шахматном интернете нет реальных людей, есть только интернет-имя, какой-нибудь Uip235-436, любой национальности, из любой страны. Чёрно-белая доска на экране говорит языком, понятным всем, кто приобщился к шахматному миру. Чистая шахматная игра против такого же человека-шахматиста, но не против шахматной программы компьютера, которая играет не так, как люди, и в своём максимуме стала непобедимой для простых смертных. Только люди, только «слабаки» со своими ошибками способны подарить радость победы.
… После своего последнего, очень досадного поражения от «лидера», живого, реального человека, он провёл в шахматном интернете ночь и день.
Поспал.
Опять продолжил «шахматный запой», а рейтинг не давался ему, враги торжествовали и глумились. Так он чувствовал, мучился, с остервенением и надеждой начинал новую партию, пока не пришло время опять окунуться в мир сновидений.
… Перед ним Равнина, в квадратах полей… Чахлая растительность красно-бурого оттенка. Облачный покров свинцово нависает, - медленно, но неотвратимо меняя конфигурацию линий движущихся масс…. Светлое пятно ярко выделяется среди покрова, концентрируя вокруг себя, облака, поля, взгляды…
… За спиной, он знает, обрыв. Надо обернуться, посмотреть вниз. С опаской оборачивается, смотрит. Круто, высоко…Огромная, каменная стена уходит вниз, к белой ниточке прибоя у тёмных точек громадных валунов. Поверхность Океана уходит вдаль, к темнеющему небу и звёздам. Надо уйти от обрыва в поля, надо осторожно отступить от пропасти, и обратиться к равнине. Снова он видит яркую точку в свинцовом покрове. На горизонте, который кажется совсем близким, появляется чёрная точка, она быстро увеличивается. … Стремительно приближается фигура в тёмных, развивающихся одеждах до самых пят. Женщина. Стройная. Красивая. Кто это? Маргарита!? Она уже близко, видны её глаза, в них нет жизни, в их темноте мерцают искры огней, красных и синих. К женщине, столь же стремительно, несётся конь, уже видна игра его могучих мышц под бархатом тёмной шкуры. Глаза его свирепы, ноздри раздуты, крепкие зубы в оскале.
- Что за конь? Чей!?.. А-а… его хозяин – Понтий Пилат, - соображает он.
Слышны тяжёлые шаги. Вдалеке показывается мужская фигура. Нагрудный панцирь, туника, меч в ножнах на левом боку, становятся различимы глаза, в которых грусть и властность. Линии губ изогнуты надменно и брезгливо.
- Неужели… Понтий Пилат? – в лихорадочном интересе думается ему.
Женщина почти рядом. Улыбка появляется на губах.
- Лишь бы не открыла рот, лишь бы не открыла рот, - молит-думает, на пределах возбуждения, в оцепенении, потому что знает – зубов у красавицы нет.
А конь надвигается. Теснит. Хочется сделать последний шаг, к обрыву. Он напрягается изо всех сил, удерживается на краю… ***
*** Читать дальше - http://stihi.ru/2019/07/09/8835