Он сегодня кричал неистово,
А вчера по-другому кричал -
Что-то страждуще-декабристское
Завернуло меня в печаль.
А сегодня испугом вырезал
Мысль и душу загнал в тупик.
Горным эхом связал карнизы,
Разорвал стёкла дерзкий крик.
Три гудка, три тревожных выстрела,
И уже будоражит ночь -
Столкновенье, тела безжизненны?
Может можно еще помочь?
Что за мысли? Ругаюсь с разумом.
Знать, устала его труба,
Вот лягнула, как конь привязанный
Сзади шедшего чудака.
Отстучал, провернул бессонницу,
Растревожил больную грудь.
Успокоила мыслью звонница -
Бога крестьбины и мой путь.
Тихо-тихо земля колышется,
Благосклонно глядит звезда.
Руки крестятся, сердце крестится,
Вдаль уехали поезда.
Так спасительно утешение
И божественен тихий глас.
Колоколит июль рассеянный,
Плодотворен дождливый час.
Перекрыли дороги лужицы.
А железка опять трещит,
Но трубит тепловоз по-дружески,
И в покое дойти велит.
Приутихла. И птица крУжится,
Лес капелит, листом шуршит.
Ветер рвется к вершинам стуженным,
Только сердце чуть-чуть болит.
А душа промелькнула в просеках,
Да за бабочкой погналась.
Крылья вымокли в ветках росовых,
И поймала, и забралась,
И присела на лист черемухи.
Отняла два чужих крыла.
Три гудка, благовеста всполохи,
Мотылек и душа моя.