Среди радости и счастья
Люди в Лангедоке жили,
Но отряды крестоносцев
Землю ту опустошили.
Не по нраву Папе ересь,
В войско рыцарей созвал,
И, начав поход крестовый,
На юг Франции послал.
Сомневаются солдаты:
Как своих нам отличить
От еретиков, и в битве
Их случайно не убить?
На вопрос своих солдат
Предводитель отвечает:
Убивайте всех подряд, –
Своих на небе Бог узнает.
Переменчив был успех.
В битвах яростных жестоких
Трубадурам не до песен,
Не до помыслов высоких.
Многие «певцы Любви»
Вместо лютни меч сжимают.
И в боях с врагом свирепым
Кровь на поле проливают.
Уж несколько десятков лет
Бушуют схватки и сраженья.
Войска под стягом-орифламмой
Несут с собой смерть и мученья.
Альбигойцев крестоносцы
Сталью и огнём губили.
Всю страну с мечом пройдя,
Всех катаров перебили.
Не щадя детей и женщин,
Всех при встрече умерщвляли.
Папы волю исполняя,
С корнем ересь истребляли.
Каждый «чистый», взятый в плен,
В пламени костра сгорал.
Кровью залит был Безье,
Каркассон в осаде пал.
Из твердынь катаров только
Монсегюр один остался.
Окружённый войском вражьим,
Он в осаде оказался.
Целый год войска тот замок
Безуспешно осаждали.
Альбигойцы все атаки
Крестоносцев отражали.
Днём весенним в бой сеньоры
Вновь бойцов своих послали.
Ядрами из катапульты
Осаждённых забросали.
Лезут воины на стены,
Начался последний бой.
Звон клинков звучит повсюду
И предсмертный хриплый вой.
Кончен бой средь луж кровавых.
Всё… Закончилась война.
Альбигойская же ересь
Полностью истреблена.
Уцелевшие при штурме,
Умерли на том же месте,
Верность вере сохранив,
На костёр взошли все вместе.
Память о героях павших
Люди и поныне чтут.
А весною на руинах
Розы алые цветут.