По рёбрам дали у калитки,
чтоб боль пронзила до кишок.
И как на казнь вели к молитве,
надев на голову мешок.
Сейчас - распутница под стражей
угрюмых бдительных сестёр.
А раньше - просто девка Саша.
Худа, бледна, язык остёр.
Наш летний вечер вспоминала,
мышиный писк и сеновал.
Мне было мало, мало, мало,
и киль до дна не доставал.
Конечно, я кричала «хватит»,
и почему-то - «каннибал»,
пугала братьями и батей,
но ты не слушал и любил.
На крик сбежались сторожихи.
Ты улизнул, забыв пиджак,
а мне доской меж глаз вложили,
и разум мой во тьме лежал.
Ты струсил, да. И будешь проклят,
и отлучён от добрых дел.
Страдает женщина и мокнет,
а ты - «увлёкся, не хотел...»
На что мне извинений ворох,
когда я жертва там и здесь?
«Дала развратнику и вору,
пустила скромность по рукам...»
Но вот вам, сёстры, жмитесь крепче:
кадило с цепью у меня
под ветхой спрятано одеждой.
Молитесь... Хватит мне пенять!
Избила тёток и сбежала,
по ржи объехала посты.
Сожгу к хорам свои стишата
и пропуск в женский монастырь.