12.07.19, 03:23
Грустно настолько, что я разобрал диван...
Времени много, поскольку его же — нет.
Каждое солнце, казалось бы, number one,
правда Вселенная в дырах, откуда свет
тащится между друг другом. За столько лет
хоть у кого-то поднимется голова,
чтобы попробовать луч разобрать до жил.
Бьются хрусталики глаз не об Овна шерсть,
а об рога-рудименты его души.
Боль, как известно, с немецкого будет Schmerz,
близкое слово (допустим, не в рифму) – "смерть",
только попробуй до смерти ещё дожить,
боль прорастая твердеет. Слепой ездок
как-нибудь там заработал себе на хлеб.
Что ему звёзды? "Небесное тело? — Ок."
Главное — то, что звезда не спешит наглеть,
так померещится, если не ты в игре...
Ежели ты в игре, то крупье жесток.
В городе боли достаточно. Мало мест,
где бы я прошлым не грезил. Молчит фасад,
слушая анекдот про болящий перст,
тыкавший в точку любую, всё тело — ад,
жаркий котёл головы отравляет яд
памяти, коей однажды я буду без.
Не обещаю. За это прошу любить.
Это не тактика, это моё лицо.
Это попытка собою с собою быть,
впрочем, сегодня, а чаще стремлюсь — пыльцой.
Не обещаю, поскольку слова — лишь "цок!"
однокопытного дзена. Его ловить
выйду под небо, но Рыбы — сестра и брат —
слишком смелы, — завершая небесный круг,
лошадь угнали. Ездок ожидал добра,
в третьем лице про себя извлекая звук.
Стишие кончилось утром, как слово "друг"...
...Грустно настолько, что я же его собрал.