Увязаю в пучине смятения,
В липких путах нелепейшей горести.
Не алмазом вдруг став от давления,
А обрывками собственной повести.
Тороплю колесницы-мгновения,
Чтобы встать на пути их. Сознательно
Понимая, что даже сомнения,
Сплошь читаются иносказательно.
Веско бьётся в груди таймер вечности,
Пламя жизни топча до мерцания,
Захватив меня в плен человечности,
Горделивой по праву дыхания.
Я влюбляюсь в свет лишь по ночам,
Забывая про имя и отчество...
Как фрегат, что поджёг океан,
Я — в печалях топлю одиночество.