за взлом, за кражу и побег,
и за серийные убийства
идёт понуро человек
на место дьявольского действа.
в дрянном костюме человек,
лицом напоминая шведа,
хлыстом нещадно спину сек
косноязычного поэта.
глаголом не умевший жечь
и обществом за то гонимый,
поэт предпочитал пресечь
язык свой чересчур болтливый.
в толпе, средь прочих, также были
и те, кто знать не знал глупца.
их локтем локоть потеснили
друзья избитого хлопца.
все смолкли. нагло улыбаясь,
судья судье в лицо шептал.
хлыстом рубища оставляя,
швед хворостину доставал.
вот высекли. с трудом подняли
с колен ослабшего поэта,
с издёвкой в ухо прокричали:
"давай, склонись пред плетью шведа!
подставь свои кривые руки!
язык гнилой подставь, подставь!"
в толпе шумок - тот швед верёвку
на шее завязал, как шарф.
пока верёвку закрепляли,
поэту задали вопрос:
"что молвишь судьям в оправданье?
посмеешь ли смягчить донос?"
поэт заговорил так громко,
что судьи морщились, ворча.
сильней сжималася веревка,
сильнее жгли сердца слова:
"я торговаться не приучен,
торгует словом лишь дурак.
внемлите - слово будет мучить!
меня и вас поглотит мрак!
судить удобно за убийства,
за взлом, за кражу и побег.
внемли, судья мой византийский -
молчащий грешен человек!
вам речь дана от обезьяны,
она же Богом рождена.
да, вашей внешности изъяны
покроет слова глубина!
меня зовёт косноязычным,
кто с словом сам не совладал.
швед, затяни мой узел крепче,
всё то, что я желал, сказал.
ЯМБ, ХОРЕЙ, ДАКТИЛЬ!
СИНУС, КОСИНУС, ТАНГЕНС!"
• • • • • • • • •
• • • • • • • • •
навек запомнит человек
косноязычного поэта